– А на Софи?
– Ее карьерой я не занимался.
– Она мечтала стать кинозвездой?
– Не заставляйте меня говорить больше, чем я уже сказал. Она везде бывала с мужем и в основном молчала. Думаю, она была довольно застенчивой.
На бледных губах Норы промелькнула ироническая улыбка.
– Моя жена придерживается иного мнения, а так как я сам больше доверяю ее суждениям, чем собственным, советую вам не слишком ко мне прислушиваться.
– Какие отношения были между Софи и Фрэнсисом?
– Что вы имеете виду? — Карю изобразил изумление.
– Они производили впечатление дружной пары?
– Их редко видели врозь, и я не помню, чтобы они ссорились в моем присутствии.
Загадочная улыбка снова заиграла на губах Норы.
– Может быть, она была чуточку нетерпелива, — добавил Карю.
– В каком смысле?
– Он верил в свою звезду, в будущее, оно казалось ему блестящим. Думаю, когда она вышла за него, то вообразила, что ее муж скоро станет знаменитостью. Знаменитостью и богачом. Но и по прошествии трех лет они с трудом сводили концы с концами.
– У нее были любовники?
Нора повернулась к Карю, делая вид, что с любопытством ожидает ответа.
– Вы задаете сложный вопрос.
– Почему бы тебе не сказать правду?
– Моя жена имеет в виду незначительный эпизод. Однажды мы выпили… В «Рафаэле». Мы вышли из ресторана, Маки был с нами, Драмен, фотограф Юге, он работает для рекламного издательства. Кажется, Боб тоже был. В гостинице я заказал в номер шампанского и виски. Потом через комнату, в которой горели только лампы у кроватей, прошел в ванную. Софи лежала на одной из кроватей. Решив, что ей нездоровится, я наклонился над ней…
Улыбка Норы стала еще более саркастичной.
– Она плакала. Я с превеликим трудом смог выжать из нее несколько слов. Она призналась, что в отчаянии, что хочет умереть.
– Ну, а в какой позе я вас застала?
– Машинально я обнял ее, знаете, ну так, как утешают ребенка.
– Я спрашивал, были ли у нее любовники? Я не имел в виду лично вас, — заметил Мегрэ.
– Она, обнаженная, позировала Маки. Но я уверен, что Маки не прикоснется к жене друга…
– Рикен был ревнив?
– Вы хотите от меня слишком многого, комиссар. Ваше здоровье! Это зависит от того, что вы понимаете под словом «ревность». Он не хотел терять власти над ней, не хотел, чтобы другой мужчина значил для нее больше, чем он. В этом смысле он ревновал ее далее к друзьям. И вообще, он был очень самолюбив. Если я, например, приглашал Драмена к нашему столику выпить кофе, а Фрэнсиса не приглашал, он дулся на меня неделю.
– Кажется, я понимаю.
– Вы еще не ели десерт?
– Почти никогда его не ем.
– Нора тоже. Боб, что ты посоветуешь мне на десерт?
– Блины в мараскине.[3]
Карю с шутовским видом указал на свой округлый живот.
– Чуть больше или чуть меньше — какая разница! Хорошо, пусть будут блины.
Все это время несчастный Лапуэнт погибал от скуки, повернувшись спиной к залу. Маки ковырял в зубах спичкой. Наверное, строил догадки, сядет ли комиссар и за его стол?
Самой веселой была компания врачей, одна из женщин там время от времени пронзительно хохотала, при этом Нора каждый раз вздрагивала.
Роза ненадолго отошла от плиты и обходила столы, вытирая руки о фартук, прежде чем поздороваться. Как и врачи, она пребывала в прекрасном расположении духа, несмотря на смерть Софи.
– Ну, Вальтер, старый плут! Как это вышло, что мы тебя со среды не видели?
– Мне пришлось срочно слетать во Франкфурт, чтобы встретиться с одним из компаньонов, оттуда — в Лондон.
– А ты, малышка, летала с ним?
– На этот раз нет. У меня была примерка.
– Не боишься отпускать его одного?
И, смеясь, она отошла к следующему столику. Боб на специальной подставке поджигал ликер, в котором жарились блины.
– Теперь понятно, почему Рикен тщетно разыскивал вас ночью, — сказал он.
– Для чего он меня разыскивал?
– Мне об этом только что сообщил комиссар. Ему срочно потребовались две тысячи франков. В среду он приходил сюда и справлялся о вас.
– Я улетел пятичасовым рейсом.
– Рикен дважды возвращался. Он просил, чтобы я одолжил ему деньги, но у меня не было такой суммы. Тогда он пошел в клуб.
– Для чего ему понадобились две тысячи франков?
