– С Софи он тоже был на «ты»?
– Да, со всеми женщинами. Он называл их «моя малютка», «моя душенька», «моя красотка», в зависимости от времени дня.
– Как вы думаете, он с ней спал?
– Меня удивило бы обратное.
– Рикен не ревнив?
– Я так и думал, что вы до этого дойдете. Тогда уж скажу: тут был не один Карю. Уверен, что и другие не преминули… Так вот… Мы по этому поводу много раз спорили с Розой. Если вы спросите у нее, она станет поносить Рикена, скажет, что он бездельник, умеет придуриваться, жалуется, что его никто не понимает, а в действительности он не кто иной, как маленький паршивый сутенер. Правда, Роза большую часть времени находится на кухне и знает их хуже, чем я. Я пытался ей доказать, что Фрэнсис не знает про Софи…
– Вы так думаете?
У Боба Мандия были светло-голубые глаза, ясные, как у ребенка. Несмотря на свой возраст и немалый жизненный опыт, он сохранил веселый нрав и детское обаяние.
– Быть может, я наивный человек, но верю в этого парня. И я уверен в том, что он по-настоящему любил Софи. А она могла позволить себе обращаться с ним как угодно. Однажды, хватив лишнего, она цинично заявила, что он — неудачник, олух, бездарь, что она только теряет время с таким ничтожеством, как он.
– И он терпел?
– Он сидел сгорбившись, и только на лбу у него выступили капли пота. Он даже попытался улыбнуться и сказал: «Пойдем, Софи. Тебе нужно отоспаться, ты устала».
В глубине зала открылась дверь, и оттуда, вытирая руки о широкий передник, вышла маленькая, очень толстая женщина.
– Кого я вижу! Комиссар!
И пока Мегрэ раздумывал, откуда он мог ее знать — ведь он никогда прежде не бывал в «Трианон-Лирик», — она напомнила:
– Это было двадцать два года назад в вашем кабинете… Вы арестовали тогда типа, который украл в театральной уборной мои драгоценности. С тех пор я располнела… Как раз на эти драгоценности я и купила этот ресторан… Верно, Боб? Но что вас сюда привело?
Боб пояснил, указывая на газету:
– Софи умерла.
– Наша маленькая мадам Рикен?
– Да.
– Попали в аварию? Держу пари, что он сам вел машину.
– Ее убили.
– Что он плетет, господин Мегрэ?
– Он говорит правду.
– Когда это случилось?
– В среду вечером.
– Да они же здесь ужинали.
Лицо Розы утратило благодушие и свойственную ей сердечность.
– Что же ты ему наговорил? — обратилась она к мужу.
– Ответил лишь на его вопросы.
– Бьюсь об заклад, что ты ее поносил. Послушайте, господин комиссар, Боб неплохой парень, и мы с ним хорошая пара. Но там, где дело касается женщин, не стоит его слушать. По его мнению, все они потаскухи, а мужчины — их жертвы. Например, эта бедная девочка. Посмотри на меня, Боб! Кто был прав? Ведь она пострадала, а не он.
Роза замолчала и с вызывающим видом смотрела на них.
– Налейте еще, Боб! — пробормотала Фернанда усталым голосом.
И тот, чтобы скорее от нее отделаться, налил ей двойную порцию.
– Вы ее очень любили, мадам?
– Что вам сказать? Она воспитывалась в провинции, в Конкарно, где у ее отца часовой магазинчик. Уверена, что ее мать каждое утро ходит к мессе. Софи, приехав в Париж, попала в компанию типов, которые мнят из себя гениев только потому, что имеют отношение к кино и телевидению. Я работала в театре, а это значительно труднее. Я пела весь репертуар, но ничего из себя не строила. А молодые кретины…
– Кого вы имеете в виду?
– В первую очередь, конечно, Рикена, потому что он считает себя умнее всех. Когда ему удается напечатать статью в каком-нибудь журнальчике, который читают сотни две дураков, ему кажется, что он сразу же совершит переворот в кино. Он стал заботиться о девочке. Они даже поженились. Не знаю, что бы они ели, если бы их не приглашали на обед или ужин друзья или если бы мой дуралей не кормил их в кредит. Сколько он тебе должен, Боб?
– Неважно.
– Вы видите… А я должна гробить себя на кухне… — Она ворчала, чтобы отвести душу, но это не мешало ей смотреть на мужа с неясностью.
– Она была любовницей Карю?
– На что она ему! С него достаточно Норы.
– Это его жена?
– Нет. Он бы на ней женился, да у него в Лондоне уже есть жена, которая и слышать не хочет о разводе.
– Как Нора выглядит?
