— Милая, — шептала я. — Моя милая, моя милая, я так люблю тебя. Я всегда буду.
Ее губы были алыми от помады, оттого казалось, что в них все еще была жизнь. Я закрыла глаза и слушала биение собственного сердца, теперь оно одно было на земле, и это было так неправильно. Нас было двое с самого начала, когда наши сердца совершили первые удары рядом.
Теперь я осталась совсем одна, словно на земле больше не было не единого человека. Я не знала, сколько я просидела так. Наверное, не так уж долго, потому что он все это время стоял в комнате. В конце концов, я подумала, что сестра не хотела бы, чтобы я позорила наш род. Эта мысль придала мне сил, и я утерла слезы, встала и развернулась к нему.
— Прошу прощения, — сказала я. — Значит, ты победил?
Я говорила с ним на «ты», потому что я и представить себе не могла, что значит обращаться на «вы» к безумному варвару. И хотя он вошел во дворец и выиграл войну, он оставался варваром. За некоторые границы выйти не получится, что бы ты ни сделал.
— Значит, — сказал он. Он был моим ровесником, но выглядел лет на десять старше, как ему и полагалось. У него были внимательные глаза, а рука покоилась на прикладе винтовки. Но он не целился в меня. Это значило, что меня казнят. Что ж, стоило встретить смерть с достоинством.
— Ты позволишь мне похоронить ее по нашему обряду?
— Да. Позволю.
Все оказалось даже забавно. Вот он, мятежник, стоял передо мной, сестрой его императрицы, он шел ко мне через войну, через боль, кровь и смерть, а я была сражена страхом и отчаянием. И вот все закончилось, в эту минуту, а нам совершенно нечего было друг другу сказать. Мне было интересно, в чем его безумие. Он не был похож на сумасшедших, какими я их себе представляла. Аккуратен, насколько позволяла война, спокоен и с виду вполне разумен. У него была совершенно неяркая мимика, казалось, будто выражение его лица никогда не меняется.
— Ты рассматриваешь меня, как животное.
Я и вправду словно была в зоосаду. Смотрела на него, как на диковинку. И это, пожалуй, было единственное, чем я могла отомстить ему за смерть моей сестры и падение моего рода.
— Не говори со мной на «ты», — сказала я.
— Твой род будет править до разрушения Империи.
— Значит, ты решил уничтожить здесь все. Ожидаемо.
— Ожидаемо от варвара? — он спросил скорее с интересом, чем с обидой. Мне казалось, будто он смотрит на меня со стороны, словно разговаривает со мной и одновременно находится где-то в другом месте. Эта странная деталь, словно отсутствие чего-то, наконец, позволила мне понять — он все-таки безумен.
— Ожидаемо от человека, который вместо того, чтобы понять существующий порядок вещей, разрушает его до основания.
Язык словно сам по себе шевелился. Мне не хотелось заниматься софистикой, мне хотелось лечь на пол и рыдать от мысли, что моей сестры больше нет. Для него она была императрицей, фигурой на карте, которую нужно было скинуть на пол. Для меня же она была единственным существом, которое я когда-либо любила на свете.
— Ожидаемый аргумент от того, кому выгодно существующее положение дел.
Только его больше не существовало. Я видела, что и Аэцию не хочется говорить. Он прошел войну и устал лить кровь. Что ж, у него было еще много работы. Оставались чиновники, сенаторы, военные. Все те, кого я знала совсем по-другому, как хороших знакомых, любящих родственников или друзей. Впрочем, были среди принцепсов и преторианцев близких к нам и мерзавцы, но не больше, чем в любой другой среде.
— Тогда, я думаю, тебе нужно завершить, — мой взгляд скользнул по сестре. — Свое дело. Ты казнишь меня при всех?
Он сделал несколько шагов ко мне, и выражение его лица впервые изменилось. Обнаженные в кривой улыбке зубы придали ему дикости, заставившей меня отшатнуться. Впервые в этом спокойном человеке я по-настоящему узнала генерала, пришедшего из края лесов и безумцев.
— Ты станешь моей женой, — сказал он. — Я думал, это будет твоя сестра. Я слышал, что у вас были доверительные отношения и планировал шантажировать ее твоей смертью. Но раз получилось по-другому, тебе придется выйти за меня замуж.
