Я уловил в его тоне издевку. Недоброе предчувствие охватило меня.
Иномата, отвернувшись, рассеянно смотрел в мрачную пропасть.
Уже смеркалось, затянутое тучами небо помрачнело, и тусклый свет, пробивавшийся сквозь облачную пелену, почти физической тяжестью ложился на землю. Прямо перед нами черными громадами возвышались горные отроги, а внизу, в разверстой бездне, клубились белесые испарения. Мир будто вымер – в нем не чувствовалось ни малейшего движения. Зловещий рев водопада словно сливался с глухими ударами сердца.
И вот наконец Иномата оторвал взор от ущелья и внимательно посмотрел на меня. Стекла его очков поблескивали, отражая хмурое небо. Сквозь линзы из-под приспущенных век смотрели большие глаза. С недавних пор я стал замечать, что левый глаз его неподвижен. Значит, он неживой. Видимо, и очки с желтоватыми стеклами нужны именно для того, чтобы скрыть этот дефект. Я разглядывал Иномату без всякой задней мысли.
– Помните детскую игру в дзянкэнпон?[18] – неожиданно спросил он. – Сыграем? Держу пари, вы проиграете.
Я опешил и какое-то время растерянно молчал, не зная, что ответить. Но Иномата с детским азартом поддразнивал меня, и я, с некоторым раздражением пожав плечами, нехотя вытянул вперед правую руку.
– Дзян, кэн, пон! – разнеслось в тишине.
Иномата и впрямь оказался сильным противником. К моей немалой досаде, мне так и не удалось одолеть его. Я признал свое поражение, и Иномата со смехом сказал:
– Да, в этой игре – двойное дно. Тут требуется смекалка. Без способности делать логические построения ничего не получится. Я сейчас объясню, что имею в виду. Допустим, вы проиграли, выбрав «бумагу». Простофиля в другой раз непременно выбросит «камень», о который тупятся «ножницы». Это самая примитивная логика. Кто похитрее, сообразит, что противник только того и ждет. Э, нет, подумает он, мой «камень» противник постарается обернуть «бумагой», а потому мне следует выбросить «ножницы». Это – ход посложнее. Но все же и он банален. Настоящий игрок рассуждает иначе: раз я проиграл на «бумаге», противник ждет, что я выброшу «камень», а потому логично было бы предположить, что он изберет «бумагу». Но противник умен и не может не понимать, что я догадываюсь о его ходе, а потому захочет меня провести: думая, что я выберу «ножницы», режущие «бумагу», он, несомненно, снова выбросит «камень». Что сделаю я? Чтобы его победить, мне следует выбрать «бумагу»! Да, надо видеть на ход вперед. Предугадывать мысли противника. Тогда победа – твоя. И не только в детской забаве, но и в реальной жизни… Возьмите преступника – он ведь тоже играет с сыщиком в ту же игру. Хитроумный преступник, изучив психологию полицейского, способен предугадать любой его шаг. А потому он практически неуловим, даже если…
Иномата вдруг оборвал себя на полуслове и загадочно рассмеялся.
– Вы, конечно, читали «Похищенное письмо» Эдгара По? Он описывает похожую игру – в чет-нечет. Так вот, там был один школьник, вызывающий всеобщее восхищение своей смекалкой. На вопрос, в чем причина успеха, он ответил: «Когда я хочу узнать, насколько умен или глуп, добр или зол мой партнер и что он при этом думает, я стараюсь придать своему лицу такое же, как у него, выражение, а потом жду, какие у меня при этом появятся мысли и чувства». Принцип его вполне достоин хитрости Макиавелли и философской мудрости Кампанеллы. Скажите, а вы, расследуя «Дело об убийстве с применением серной кислоты», не пытались «придать своему лицу выражение» предполагаемого преступника? Ай-ай-ай, конечно же нет. Да и в нашей детской забаве вы не выказали смекалки…
Я почувствовал, как во мне закипает злость. Мне уже порядком надоели разглагольствования Иноматы. На что он, собственно, намекает?
– Я вас не понимаю, – сухо ответил я. – Вы хотите сказать, что мои логические построения были ошибочны? У вас, разумеется, есть иная версия?
Я не скрывал сарказма. Но Иномата опять ухмыльнулся:
– Именно так. Я вижу на два хода вперед, и мне сейчас ничего не стоит разгромить ваши, в общем-то, вздорные домыслы. Вы выстроили логическую цепочку, основываясь на одном-единственном «доказательстве» – на отпечатке большого пальца. С такой же легкостью я опрокину вашу «теорию» одним-единственным контрдоводом.
