— Добро пожаловать в Париж, алхимик.
Софи и Джош вздрогнули. Макиавелли был все еще слишком далеко, чтобы слышать его так отчетливо. Странно, но его голос шел откуда-то сзади них, и ребята обернулись посмотреть, но там стояли только две зеленью металлические статуи с облупившейся краской: справа — женщина на лошади, с мечом в руке, а слева — мужчина со скипетром.
— Я вас ждал.
Голос доносился как будто из статуи мужчины.
— Дешевый трюк, — презрительно сказала Скетти, соскребая кусочки воска с мысков бронированных ботинок. — Обычное чревовещание.
Софи несмело улыбнулась.
— А я подумала, это говорящая статуя, — смущенно призналась она.
Джош начал было смеяться над сестрой, но быстро спохватился.
— Я бы не удивился, если бы она и вправду могла разговаривать.
— Добрый доктор Ди передает вам привет — продолжал звучать в воздухе голос Макиавелли.
— Значит, он не загнулся в Оджаи? — подхватил Николя, не повышая голоса.
Выпрямившись во весь рост, он небрежно заложил руки за спину и искоса поглядел на Скетти. Пальцы его правой руки начали бегать по ладони и по пальцам на левой руке.
Скетти отвела близнецов в сторону от Николя и медленно отступила в тень арки. Встав между ребятами, она обняла их за плечи — от ее прикосновения серебряная и золотая ауры сверкнули — и наклонила их головы к себе.
— Макиавелли. Великий из лжецов. — Шепот Скетти прозвучал не громче легкого дыхания. — Он не должен нас услышать.
— Не могу сказать, что рад видеть вас, синьор Макиавелли. Или в этом веке вы месье Макиавелли? — тихо произнес алхимик, прислонившись к балюстраде и глядя вниз, на белые ступеньки, где стоял его собеседник.
— В этом веке я француз, — ответил Макиавелли внятным голосом. — Люблю Париж. Это мой любимый город в Европе. После Флоренции, разумеется.
Пока Николя разговаривал с Макиавелли, он прятал руки за спиной, чтобы их не видел бессмертный. Его пальцы продолжали свой причудливый танец.
— Он творит заклинание? — прошептала Софи, наблюдая за его руками.
— Нет, он разговаривает со мной, — ответила Скетти.
— Как? — прошептал Джош. — Это магия? Телепатия?
— Нет, американский язык жестов.
Близнецы быстро переглянулись.
— Американский язык жестов? — удивленно повторил Джош. — Он знает язык жестов? Откуда?
— Вы забываете, что Николя давно живет на свете, — ответила Ската и продемонстрировала вампирский оскал. — В восемнадцатом веке он помог создать французский язык жестов, — сообщила она как бы между прочим.
— И что он говорит? — нетерпеливо спросила Софи.
Никакие знания из памяти ведьмы не помогали ей расшифровать жесты алхимика.
Ската нахмурилась и одними губами произнесла:
— Софи… brouillard…[2] туман… — Она покачала головой. — Софи, он просит у тебя туман. Ничего не понимаю…
— А я понимаю, — сказала Софи, когда у нее в голове пронеслось с десяток образов тумана, облаков и дыма.
Никколо Макиавелли остановился на ступеньках и глубоко вздохнул.
— Мои люди окружили территорию, — сообщил он и медленно направился к алхимику.
Старик немного запыхался, его сердце сильно колотилось. Похоже, сказывалось отсутствие тренировок. Создание воскового тульпы отняло все силы. Никогда еще Макиавелли не приходилось создавать такое большое чудовище, да к тому же сидя на заднем сиденье машины, петляющей по узким улицам Монмартра. Не самое элегантное решение, но нужно было задержать Фламеля и его спутников в церкви, пока он сам туда не приедет. И ему это удалось. Теперь церковь оцепили, сюда едут жандармы, и он вызвал всех доступных агентов. Его полномочия как главы ГУВБ были почти неограниченными, и он отдал приказ временно притормозить прессу. Он гордился тем, что полностью владеет своими эмоциями, но, надо признаться, в тот момент был немного возбужден. Очень скоро Николя Фламель, Ската и близнецы окажутся в его власти. И он одержит победу там, где оплошал Ди.
