— Если позволите, я отвечу моему королю, — по-обещал он. — Как вы помните, волшебным словам предшествует одно маленькое условие: если кто-нибудь подслушает…
— А-а, понял, понял! — обрадовался Филя Пер-вый и запрыгал по кабинету на одной лапе. Слуги поспешно уступали ему дорогу. — Их подслушали и она забыла! У них из под самого носа увели мои волшебные слова! — почти восторженно кричал он. — Разини! Вороны вы, а не совы! — сравнил король и распорядился. — Рубите ей голову!
— Приказ! — потребовал Палач. — Без приказа не положено.
— Так я же вам приказываю, а не прошу о лю-безности! — топнул ногой король.
— А где бумага с большой королевской печатью и неразборчивой королевской подписью? — не унимался Палач.
— У-у! — рассердился Филя Первый. — Развели бюрократию! Без бумаги головы с плеч снять не можете.
— Не можем, — признался Палач.
Король поворчал, но все же подписал заранее приготовленный приказ и протянул его щепе-тильному Палачу.
— Берите и исполняйте незамедлительно, — рас-порядился он. Однако никто не кинулся с ног вы-полнять высочайшее повеление.
— Сначала проверю — правильно написано или с ошибками, — невозмутимый Палач углубился в чтение приказа.
— Стойте, мой король, — вмешался Ученый Сек-ретарь, — задержите казнь!
— Зачем ее задерживать? Чтобы помиловать? Нет! Я сегодня не желаю миловать. У меня хоро-шее настроение. Хочу развлечений! Хочу казни! Пусть будут реки слез и море крови!
— Разрешите дать еще один совет, — настойчиво просил Ученый Секретарь.
— Умный?
— Очень умный.
— Сам придумал?
— Сам.
— Тогда давай, — согласился король.
— Вы отрубите ей голову…
— Не я, а Палач, — поправил Филя Первый.
— Не важно кто — вы или Палач. Отрубите ей голову и никогда не узнаете волшебных слов, — объяснил Ученый Секретарь.
— Ой, надоел своим зудением. Скажет она мои волшебные слова, не скажет она моих волшебных слов. Ну и что станется? Небо упадет? Земля раз-верзнется? Она их все равно забыла, — отмахнулся король.
— Она забыла, — согласился Ученый Секретарь, — но никто кроме нее не сможет исправить совер-шенную ошибку.
— А как это можно сделать? — короля заинтере-совали слова Ученого Секретаря.
— Очень просто, — ответил он. — Пошлите ее отыскать похитителя и вернуть вашу тайну.
— Ха, действительно просто, — воскликнул ко-роль. — А ты думаешь, она сумеет?
— Это вас меньше всего должно волновать, мой король. Пусть сама думает — вернется со словами, вы ее простите, вернется без слов, отрубите ей голову.
— Но сначала я выщиплю ей все до единого пе-рышка, — пообещал Филя Первый.
— Воля ваша.
— А чья же еще? Конечно моя!
Сова поняла — опасность миновала. Ей дарова-ли жизнь. А перья выщиплют — ерунда! Конечно, неприятно голой ходить, но лучше голой да жи-вой, чем с перьями, но без головы.
Палач закончил изучение приказа и вернул его на доработку.
— Что такое? — спросил Филя Первый.
— Липа, — бесстрастно ответил Палач.
— И ты можешь доказать?
— Как дважды два. — Он приготовился загибать пальцы на руках, то есть перья на крыльях. — Пер-вое — печать.
— Чем тебе не понравилась печать?
— Она размазана. Уже поэтому ваш приказ ни на что не годен. Второе — подпись.
— А чем тебе не нравится моя подпись? — оби-делся король.
— Она разборчива, — объяснил Палач. — Кто-нибудь прочтет, догадается, что это вы подписали приказ и обвинит вас в жестокости. Хотите про-слыть жестоким королем?
— Нет.
— Еще доказательств или достаточно? — спросил Палач.
— Достаточно, — согласился король и не без со-жаления приказал слугам. — Отпустите ее. Казнь отменяется. — Он порвал приказ, посыпал мелкими бумажками голову совы. — Вот что стало с бума-гой. Р-раз и нету. Но ты губу не раскатывай! У меня бумаги много. Захочу, сейчас сто штук на-пишу. Жаль, у тебя не сто голов. И даже не две. Я бы одну отсек, просто так, для науки, чтобы впредь неповадно было терять не свое! Иди и принеси мне то, что у тебя украли. Или… Ты все слышала?
— Все, — подтвердила сова, покорно склоняя го-лову.
— Мой король, — окликнул Ученый Секретарь.
— Что еще?
— Совет.
— Умный?
— Очень умный.
— Тогда давай.
— В городе ее сразу поймают пионеры и посадят в живом уголке в клетку. Эти маленькие человеч-ки считают, что звери и птицы могут быть счаст-ливы, как и люди, только за решеткой. Что поде-лаешь, так их воспитали.
