– Главное, что следует понимать про анакимов, Гарретт, заключается вот в чем: они воинственны настолько, что это вредит даже им самим. И только битвы помогают сдерживать их популяцию в разумных пределах. Они живут так долго, что рано или поздно сравняются с нами по численности – даже несмотря на то, что размножаются медленнее. Остановить этот процесс может только война. – Гарретт нахмурился, и Белламус обернулся к неприветливым землям, видневшимся за рекой. – К пониманию этого я пришел несколько лет назад. В Эребосе я обошел всю границу с анакимами, и нигде не видел мирной жизни. Мы слишком разные, слишком много между нами взаимных подозрений и разногласий. Теперь мы более многочисленны, но это ненадолго. Чем скорее начнем эту войну, тем больше будет шансов в ней победить. И я ее начал.
– Нет, не ты, – возразил Гарретт. – Они стали делать набеги на Сатдол. И это вызвало Гнев Господень: наводнение, чуму, небесных змей… Вот почему началась эта война.
– А почему анакимы стали нападать на юг? Потому что я напал на них первым. Вернее, мы, – поправился Белламус, обведя рукой Панцирных Раков. – Мы провоцировали их, и они ответили. Наводнения были всегда. И чума была всегда. Они случаются чуть ли не каждый год. Огненные змеи стали приятной случайностью, но именно я заплатил священникам, чтобы они объявили их признаками Господнего Гнева за то, что анакимы ступили на нашу землю. Я знаю короля, Гарретт. Его пугает нечестивость северных демонов. Оставалось только направить этот страх в нужное русло.
Гарретт, кажется, не замечал того, что Панцирные Раки придвинулись к нему ближе.
– Я слышал, при дворе короля Осберта ты призывал к осторожности, – с подозрением произнес Гарретт, – и что на вторжении настояла королева Арамилла.
Не желая раскрывать сразу все, Белламус проигнорировал упоминание о королеве.
– Да, я призывал к осторожности, – согласился он, – поскольку не хотел, чтобы мое вмешательство кто-нибудь обнаружил. К тому же я был против того, чтобы поход возглавлял граф Уиллем, но этот вопрос легко разрешился в самом начале.
Белламус немного помолчал.
– Теперь ты знаешь все, – продолжил он спустя некоторое время. – А я задаюсь вопросом, присоединишься ли ты ко мне, чтобы закончить эту войну? Могу твердо обещать: со мной ты завоюешь авторитета больше, чем где бы то ни было. Гораздо больше, чем сидя при дворе короля Осберта. Ты получишь шанс сразиться с величайшими анакимскими воинами из когда-либо живших. Ты сможешь встретиться с Гогмагогом. Или ты сделаешь то, о чем намекал Его Величество? Отвезешь ему мою голову в качестве расплаты за провал?
Гарретт застыл в седле, не спуская глаз с Белламуса.
– Что сделает Его Величество, когда узнает о том, что случилось? – спросил он более мягким тоном, чем обычно.
– Конечно, я попаду в опалу, и пересидеть ее лучше здесь – даже несмотря на твое присутствие, – ответил Белламус, бросив взгляд на гиганта. – Анакимы пойдут на юг, и неизбежно разразится новая бойня. Тогда появятся новые возможности, и я опять стану нужен Его Величеству. Но до тех пор мне следует держаться от короля подальше. Я с нетерпением жду новой войны. Ты говорил, что хотел бы сразиться с Гогмагогом? А мне нужен Роупер. Этот Черный Лорд даже лучше своего отца.
Снова наступило молчание. Конь Белламуса вскинул голову и запрядал ушами, но тот сразу же его успокоил. Вслед за Белламусом Гарретт повернулся лицом к Черной Стране.
– Значит, вот так ты решил меня проверить… – сказал он наконец.
Гарретт оказался гораздо проницательнее, чем полагал Белламус.
– Если ты думал, что твои воины успеют остановить меня до того, как я тебя убью, то ты глубоко ошибался.
Белламус задумался, правильно ли он все рассчитал. Он сидел не шевелясь и ждал дальнейших слов гиганта.
В кармане его куртки лежали два письма. Одно зашифрованное, от Арамиллы, в котором она умоляла Белламуса держаться от столицы подальше. В нем она описывала страшную ярость, в которую впал король Осберт, и советовала сидеть на севере как можно тише – в надежде, что рано или поздно о нем забудут. И не будут помнить до тех пор, пока он снова не понадобится.
