— Никак Василий поделился информацией, — усмехнулся участковый, — его вроде делегатом назначили. Ну да, слукавил немного. Каюсь, грешен.
— А ты понимаешь, что ты меня попросту использовал? — повысил я голос, — Как мужик, ты должен сам вести свою войну, а не прятаться за чужими спинами.
— А на войне все средства хороши, — поразил он меня своей циничностью, — я догадывался, что ты приехал ненадолго, и скорей всего, в последний раз. Ты же у нас теперь городской. Вот и решил немного воспользоваться моментом. Не ты же дело сделал, а его слепая вера.
Хорошо сработанно, невольно проявилось у меня к нему уважение. Ловко. Не зря хлеб свой ест.
За спиной послышался сигнал. Короткий и нерешительный. Я зло взглянул на водителя, тот отвел глаза.
— Теленка, значит, потерял, — я выждал многообещающую паузу, — следи за остальной живностью.
— Я тебя умоляю, — послышался смех, но какой-то уж очень неискренний, — уж мне-то про свои колдовские штучки заливать не надо. Я цифры «13» не боюсь, а уж тебя, щенка, подавно.
Так меня еще никто не оскорблял. И дело даже не в «щенке», хотя это слово тоже не из приятных. Но поставить под сомнение, сравнить с суеверием все то, чему научил меня дядя…
А что бы я там не говорил, все-таки кое-что умею.
— Посмеешься потом, когда ущерб будешь подсчитывать.
— Слышь, ты, — прозвенели злые нотки в его голосе, — как я понимаю, твой паровоз скоро отъезжает. Скатертью — дорога. А если передумал ехать, давай встретимся. Посмотрим, какой ты грозный на самом деле.
— Я лучше воспользуюсь твоей стратегией — нанесу удар исподтишка.
— А не боишься, что твой дом… В смысле — Егорыча. Ты же приемыш. Сгорит к чертям этой ночью, со всеми вашими домовыми? Я лично займусь расследованием. И, уверяю тебя, не найдется не одного свидетеля.
— Свидетелей не будет, пока меня тут нет, — заметил я, — с моим приездом объявятся и свидетели и запись найдется на чьем-нибудь телефоне.
— К твоему приезду я уже не буду участковым, — разошелся Васильев, — и не ты, и ни остальные козлы, мне будут не указ.
— Как ты думаешь, кого здесь больше уважают — меня или твое удостоверение.
— Мне плевать на уважение, я здесь — закон.
— Вот из-за таких уродов, как ты, ментов и не любят.
— Чеши языком, сколько хочешь, — подвел итог Васильев, — но следующая встреча может оказаться для тебя последней.
— Застрелишь из табельного? — съязвил я, — Из-за угла, как ты любишь.
— Да я не прочь и голыми руками тебя порешить. Всегда тебя ненавидел. Убить — не убью, а калекой сделаю.
Можно было долго еще вести наш взрослый конструктивный спор, но машинист поезда меня ждать не будет.
— Кстати, забыл сказать, — я постучал ногтями по корпусу телефона, — я записал наш разговор, на всякий случай. Думаю, остальным козлам понравится.
— Чего ты сделал?
— Эпоха hi-tech, и все такое, — процитировал я одного человека.
— Слышь ты… — начал он.
— До встречи, — не очень культурно перервал я его и отключился.
А что тут поделаешь — меня воспитывал колдун, и такого предмета как «этикет» мне не преподавали. Однако, меня заждались.
На ходу кивая Ринатику, я быстрым шагом подошел к Васе.
— Значит так. Передай Кузнечику, что все хорошо, пусть живет долго и счастливо, я так сказал.
— Передам.
— Я бы сам, но ехать надо. Времени нет.
— Понял.
— Отучусь и через пять лет приеду. Ну и навещать буду. И если тут ничего не изменится, и ты в том числе — до свидания и навсегда. Все понял?
— А точно приедешь? — на губах Васи появилась улыбка.
— Слово колдуна.
Я рывком открыл дверь маршрутки, и заскочил внутрь.
— И пожалуйста, зайди ко мне домой…
Лицо Васи выразило сомнение.
— Не бойся, — сообразил я, в чем причина, — теперь можно. Кур похоронить надо.
— Все сделаем в лучшем виде.
Вася стоял, гордо расправив плечи, глаза светились. Мне показалось, что у него все сложится хорошо.
— Не надо в лучшем виде — просто и без почестей, сожги или закопай в лесу.
А то, как бы до смешного не дошло.
Василий улыбнулся и кивнул.
— Извини, — сказал я Ринатику.
— Ничего страшного, но немного надо поднажать.
Маршрутка дернулась с места как ошпаренная. За давно немытым окном замелькали березы, осины и сосны. Поселок остался за спиной, вместе с моим лучшим другом Васильевым. Я аккуратно держал коробку на коленях, как если бы это была хрустальная ваза древнейшей китайской династии.
