Борис дослушал Саенко и напомнил ему, что пора выходить в путь, если они хотят догнать свою часть. Борисоглебский дал им кое-каких припасов на дорогу и, порывшись в своих закромах, достал для Бориса короткий кожушок, взамен порванной и запачканной чужой кровью шинели. После этого старик проводил их до границы парка, перекрестив вслед.
Борис шел легко. Сапоги не жали, управляющий не обманул: травки, которыми он напоил, сделали чудо, и совсем не чувствовалось последствий вчерашней контузии.
Около полудня путники увидели перед собой полотно железной дороги.
– Ваше благородие, обожди-ка маленько, – сказал Саенко, к чему-то прислушиваясь.
Он лег на насыпь и приложил ухо к рельсе. Немного послушав так, он встал и сказал:
– Поезд идет, и аккурат в ту сторону, куда нам нужно. Он и так-то не спешит из-за плохой кормежки, а здесь дело на подъем пойдет, так совсем замедлится, мы в него и залезем. Подъедем маленько, чтоб до своих поближе было, а там и соскочим. Идти-то до вечера нужно, и как бы лихой кто на нас не наскочил.
Борис с сомнением выслушал предложение, но порядком уже уставшие ноги тоже имели свое мнение, и решено было ждать поезда.
Скоро его стало слышно и Борису. Паровоз и правда еле плелся на скудном дровяном рационе, а на подъеме совсем пополз. Саенко углядел полуоткрытую дверь товарного вагона, запрыгнул внутрь первым и протянул руку Борису, потому что от мелькающих перед глазами колес у того снова началось головокружение. Вагон внутри был пустой, но кучи душистого сена и еще кое-какие следы указывали на то, что недавно везли здесь лошадей. Саенко улегся на сене и блаженно потянулся:
– Эх, часок вздремнуть можно! И что ведь хорошо – мы спим, а к своим помаленьку двигаемся!
Борис согласился с разумностью такой мысли и устроился рядом.
«Существует необходимость и впредь использовать в Красной Армии военных специалистов под строжайшим контролем партии».
В. Ленин. Известия ЦК РКП(б), 191
Проснулся Ордынцев не скоро. Поезд шел достаточно быстро, видно, под горку. В вагоне по-прежнему никого не было, только Саенко похрапывал рядом. Борис огляделся, не понимая, что его беспокоит, потом тряхнул головой и сбросил остатки сна. Он еще раз внимательно огляделся и понял, что показалось ему подозрительным: солнечные лучи, которые проникали раньше в щели стен и мешали спать, теперь больше не беспокоили, а светили с противоположной стороны. Борис тронул за плечо Саенко.
– А? Что? – Тот встрепенулся и подскочил, не осознав спросонья, где он и что с ним.
– Саенко, мы с тобой, наверное, долго едем, вечер уже. Свои-то где у нас?
– А! – Саенко сладко потянулся и окончательно пришел в себя. – Да не бойся, ваше благородие, поезд тихо шел, далеко не уедем. Ежели и проскочим, так самую малость, воротимся. Однако посмотреть нужно, вот вроде маленько потише пошел, так и спрыгнуть можно.
Он подошел к двери и попытался отодвинуть ее в сторону, но не тут-то было.
– Вот те на! Дверь-то снаружи закрыта! Это значит, пока мы спали, кто-то из железнодорожников дверь-то снаружи и закрыл для порядка.
– Что делать, Саенко, этак нас черт-те куда увезут, прямо к красным попадем! – забеспокоился Борис.
– Возможен такой поворот, – охотно согласился Саенко. – Это надо предотвратить.
И он пошел по вагону, внимательно рассматривая стены и пол. Борис пытался делать то же самое, но очень уж кружилась голова, когда он наклонялся.
– О, ваше благородие! – весело воскликнул Саенко. – Вот туточки досочка некрепко прибита, видно, лошадка ее копытом расслабила! Вот мы сейчас досочку эту подковырнем. – Дальше Борис слышал только ласковое бормотание. – Саенко уговаривал досочку поддаться.
– Что ты ее, как девку, уламываешь! – Борис оттолкнул Саенко и дернул доску, отчего перед глазами заходили красные круги и голова заболела, как болела она сразу после боя.
– Куда спешить? – рассуждал Саенко. – Вот и поезд тормозит.
Поезд и верно замедлил ход и наконец совсем остановился.
– Чего это он?
– Кто знает? – философски вздохнул Саенко. – Может, станция какая, а может, банда остановила и грабит…
– Типун тебе на язык! – рассердился Борис. – Но только если бы банда была, то стреляли, а там все пока тихо.
