В выражении лица Жана сейчас не было и намека на нежность, доброту. Глаза его потемнели. Клер, привстав, погладила его по щеке.
— Так трудно расстаться с родными, Жан! С Бертий, отцом… И у мамы скоро будет малыш. Но больше всего я беспокоюсь о кузине. Родители и без меня спокойно проживут, а вот Бертий… Кто будет ею заниматься?
Чуть помрачневшая Клер привела одежду в порядок. Жан поправил ей прядку, которая выбилась из прически. Она схватила его руку и стала целовать.
— Жан, Базиль тоже не всегда прав. Он ненавидит всю семью Жиро, но пока не сказал мне почему. Хотя я, кажется, догадываюсь…
— Я тоже ненавижу твоего Фредерика! — отозвался юноша. — По вечерам Базиль любит поговорить. Так что я уже много чего знаю про Понриан. Вот, смотри!
Он протянул Клер стопку писем, перевязанных красной лентой.
— Их писала Марианна, хозяйка поместья. Почитай! Потом тебе уже не захочется там жить.
Клер зло топнула ножкой:
— Я и сейчас не хочу! Не говори глупости, Жан. У меня просто не было выбора. Ладно, мне пора! И завтра я не приду: вечером начнется проклейка бумаги, и папа ляжет часа в четыре утра.
Пачку писем она спрятала под блузку. Соважон вскочил и последовал за хозяйкой. Прижавшись спиной к стене под навесом, Базиль смотрел на густой дождь. Земля успела уже порядком намокнуть.
— До скорого! — попрощалась с ним Клер, пробегая мимо. — Поиграйте с Жаном в белот[25], все ж веселее!
Базиль, глядя, как она, накрывшись шалью, удаляется под проливным дождем, только пожал плечами.
— Вот упрямая голова! — ласково пробормотал он.
* * *
Рано утром Бертий попросила кузину ополоснуть ей волосы отваром листьев лопуха, отчего они становились мягкими и блестящими, а потом, когда волосы высохли, заплести их в тугие косы.
— Потом расплету и получатся красивые волны! Жаль, что от природы они у меня прямые…
Юная калека была взбудоражена не меньше, чем другие девушки в долине и Пюимуайене, и неудивительно — все собирались на праздник с танцами.
— Если б только я могла надеть новое платье! — вздохнула Бертий, рассматривая с отвращением наряды, которые ей по очереди демонстрировала Клер.
— Возьми мое, принцесса! Оно будет чуть велико, но мы его ушьем.
Бертий от радости наморщила свой хорошенький носик.
— Спасибо! Тогда я возьму то, голубое, которое ты надевала в прошлом году. Этот цвет мне к лицу, и дядя Колен так говорит. А еще я надену мамину нитку жемчуга!
Растроганная Клер открыла одежный шкаф. Между стопками простыней она увидела полученную от Жана пачку писем.
Она так и не нашла времени их прочитать. Бертий, которая была в курсе всего, сказала:
— Ты совсем не любопытная, Клеретт! Я бы давно прочитала.
— Мне неудобно перед Базилем, принцесса. Я просто верну их Жану.
— Но разве не интересно узнать чужой секрет?
Клер покачала головой, расстилая на кровати то самое, голубое платье.
— За работу, милая моя кузина! Сегодня рабочие начали рано, но обедают все равно на мельнице. Так что у меня есть всего час на переделку платья!
— И пожалуйста, Клеретт, снеси меня вниз до полудня! Мне хочется первой сесть за стол.
Юная калека задумалась, опустила глаза. Клер уже некоторое время делала вид, что не замечает небольших перемен в их привычках. Пару месяцев назад Бертий терпеть не могла обедать со всеми, за большим столом в общей комнате. Они с кузиной чаще всего кушали в кухне, в компании Ортанс. Но стоило в доме поселиться Гийому Данкуру, все стало по-другому: Бертий ежедневно делила трапезу с рабочими мельницы. И даже выпивала стакан вина или чашку кофе: любой предлог годился, чтобы задержаться в кругу мужчин, чьи разговоры иногда заставляли хмуриться даже бумажных дел мастера.
Ортанс, узнав об этом от мужа, возмутилась:
— Зачем ей это, Колен? Что за безобразие! Вот увидишь, как только рожу, я быстро наведу в доме порядок!
— Бедная девочка! — отвечал ее супруг. — Ей тоже хочется и поговорить с людьми, и повеселиться. Гийом за ней присматривает. Всегда старается сесть рядом с Бертий!
— Скоро ему надоест эта игра в сиделку!
До того, как выплеснуть свой яд, Ортанс успела схватить вязание. Судьба Бертий ее мало заботила.
