Этот способ мог бы показаться холодным и недружелюбным, однако, не владея хотя бы им, путешественником не стать.
Проблема была в том, что если у Хоро другое мнение на этот счет, то попытка выдернуть ее из толпы сыграет против него. Хоро отнюдь не была юной девушкой, какой казалась; она была упряма и избалованна, как настоящая принцесса.
Едва подумав об этом, он встретился взглядом с Хоро.
В ее глазах не читалось явственное «спаси меня», но было близко.
Похоже, она осознала, что своими силами вырваться из кольца не сможет.
«Ох уж», – подумал Лоуренс и, вздохнув, встал.
– Я прошу прощения, но…
Атмосфера испортилась в тот же миг, когда Лоуренс протолкался сквозь людей, собравшихся вокруг Хоро.
Конечно, он не удержался от мысли: «Чтоб тебе провалиться за то, что заставила меня изображать злодея».
Селяне, похоже, спорили насчет того, следует ли Хоро продолжать рассказывать. Успокоил их наконец-то старейшина.
Хоть он и был подобен ребенку, полному невинности и любопытства, но, когда пришло время исполнять свои обязанности, он справился.
У селян был разочарованный вид, однако, когда Лоуренс молча обнял Хоро, их взгляды были как после пира.
Одна девушка взяла сальную свечу и повела Лоуренса и Хоро к большому амбару возле дома старейшины, где хранился чуть ли не годовой запас еды для всей деревни.
Амбар был крепче, чем дома самих селян, однако те считали это совершенно нормальным.
Посреди амбара была подготовлена одна постель из соломенных тюков, связанных пеньковой веревкой – похоже, в большой спешке. То ли селяне сочли это тактичным, то ли просто не смогли предоставить ничего другого – об этом лучше было не спрашивать.
Лоуренс улыбнулся девушке, поблагодарил и дал ей мелкую серебряную монетку.
Приняв монетку, девушка благоговейно открыла дверь; Лоуренс проследил глазами за тем, как она радостной припрыжкой бежит к своей хижине.
– Ну, так почему ты не встала сама и позволила им довести до такого?
Он положил Хоро на соломенную постель. Лунный свет, вливающийся сквозь слуховое окошко, проделанное для проветривания, падал ей прямо на живот. Из-за этого Лоуренс не видел толком выражения лица Хоро, но чувствовал, что оно раздраженное.
– Ох уж… – вздохнул Лоуренс. Хоро лишь тихонько простонала – должно быть, потому что ее горло слишком пересохло от долгих рассказов.
– …Воды, – вышло наконец одно-единственное слово.
– …Сейчас.
Говорить что-то саркастичное было бы не лучшей идеей.
Как бы Хоро ни винила в своем нынешнем состоянии выпитое вино, все же в ней было достаточно детскости, чтобы устроить грандиозный скандал.
Снова вздохнув, Лоуренс обшарил амбар взглядом, но кувшина с водой не обнаружил. Похоже, так мало путников останавливалось в деревне на ночь, что селяне упустили эту мелочь из виду.
– Кувшина нет. Потерпи немного, я пойду наберу воды.
Но едва Лоуренс, произнеся эти слова, попытался отойти от постели…
– …Я тоже, – и Хоро ухватила его за штаны.
Такое было редко – как правило, когда Хоро, опьянев, ложилась, то уже не поднималась до следующего утра.
– Я слишком много говорила… все лицо горит. Здесь поблизости ручей, да?
Конечно, после того как посидишь как следует посреди толпы и напьешься вина, полезно хотя бы сполоснуть лицо.
Лоуренс позволил Хоро опереться на его плечо, и они вместе вышли из амбара.
– Ффууу…
Хоро вздохнула, словно наконец-то обрела способность дышать.
Вообще-то Хоро была из тех, кто может с легкостью отмахнуться от просьбы, объявив, что ей «неохота связываться» или что-нибудь вроде этого.
Да, она поглотила немало вина, однако взамен дала селянам впечатляющее представление.
– Что ж, похоже, тебе было весело.
Хотя иногда Лоуренсу казалось, что Хоро вот-вот споткнется, все-таки, похоже, она была не настолько пьяна и более-менее способна идти на собственных ногах.
А может, она была отлично способна идти на собственных ногах и лишь прикидывалась пьяной.
Хоро всегда смущалась, когда вкладывала во что-то всю себя, и не исключено, что сейчас она как раз пыталась скрыть смущение.
– …Пфф.
Они добрались до ручья, пересекающего улицу затихшей деревни; там Хоро наконец омыла лицо холодной ключевой водой.
