Пока принцесса ополаскивала лицо и смачивала пересохшее горло, ее верный слуга Лоуренс одной рукой приводил в порядок ее волосы, а другой поддерживал ее.
Выпив изрядно воды, Хоро наконец решила, что ей достаточно, и выпрямилась.
Потом полотенцем, висящим у нее на поясе, вытерла лицо, затем и руки.
Слов благодарности не последовало, однако Хоро взяла Лоуренса за руку.
Возможно, так она говорила: «Разве этого недостаточно?» – но, с другой стороны, подумал Лоуренс, не исключено, это означало, что она просто не нашла на что пожаловаться.
– Но почему здесь так?
– Мм?
Дорога от ручья в сторону амбара шла строго по прямой, и ширина ее была идеальна, чтобы по ней могли бок о бок идти двое.
Лоуренс и Хоро медленно шагали в лунном сиянии, и Хоро мягко произнесла:
– Я не ожидала, что они будут так настойчивы. Я хотела как-нибудь выскользнуть, но…
Она замолчала, чтобы вдохнуть, и смущенно хихикнула.
– Я испугалась.
Лоуренс немного удивился, что Хоро думает так же, как и он.
– Люди страшнее, чем звери. Когда волк или медведь сыт, его можно не бояться. А с людьми не так, тем более – если речь об отвлеченных вещах.
Она говорила словно с досадой, однако ее лицо в профиль выглядело немного даже веселым.
Возможно, она считала, что на эту тему и ей самой стоит поразмыслить.
– Было бы неплохо, если бы ты всегда об этом помнила…
– Нуу, – надулась Хоро, однако от Лоуренса не отодвинулась – напротив, ткнулась головой в его руку. – Но, ты.
– Да?
– Не понимаю, чего они от меня ожидали?
Судя по ее виду, она не шутила, поэтому Лоуренс подумал, прежде чем ответить.
– Чего ожидали… говоришь.
– Я знаю, они хотели интересных историй. Я не это имею в виду.
Голос ее стал чуть колючим – видимо, от раздражения.
Похоже, вино привнесло в ее настроение толику грусти.
– Я не это имею в виду… Уж конечно, мои рассказы были не настолько интересны, чтобы слушать их так жадно? Или все-таки настолько? Многие из них были выдумками, причем откровенными, и все равно?
«Значит, она и вправду примешивала вранье», – подумал Лоуренс и натянуто улыбнулся. Однако он более-менее понял, к чему клонит Хоро.
Селяне действительно вслушивались изо всех сил.
Как будто для них важнее было услышать как можно больше историй, чем насладиться ими.
Несомненно, именно это сбило Хоро с толку.
Быть может, она не встала, когда опьянела от вина и у нее кончились истории, именно потому, что не понимала этого отчаянного поведения селян и ее ноги просто отказывались слушаться.
Но ответ, который Лоуренс уже знал, был очень прост.
Настолько прост, что Хоро могла расстроиться, если бы он просто сказал его.
Поэтому Лоуренс подумал, что стоило бы этот ответ как-то украсить; но ничего в голову не шло.
Сдавшись наконец, он сказал:
– Если по-простому… это потому, что они селяне.
Должно быть, это прозвучало как раздраженный ответ, брошенный каким-нибудь отшельником.
Хоро посмотрела на Лоуренса кисло.
Вообще-то он был не против видеть ее чуть сердитой и надувшейся, как сейчас.
Однако соломенная постель, приготовленная гостеприимными селянами, манила.
Поскольку Лоуренсу не хотелось спать на твердой земле, он промолвил:
– Эта дорога…
Он указал на улицу, по которой они шли.
Это была красивая улица, тянущаяся от ручья мимо нескольких домов селян, потом мимо дома старейшины и мимо амбара.
– Думаю, это самая красивая дорога во всей деревне.
Хоро оглянулась назад, потом посмотрела вперед и наконец вернула взгляд на Лоуренса.
«И что?» – читалось в этом подозрительном взгляде.
– Ты ничего не заметила, пока мы по ней шли?
Выражение лица Хоро стало еще более подозрительным. Брови были сведены настолько, что она казалась сердитой.
– Она широка как раз настолько, чтобы по ней могли идти двое, взявшись за руки.
– …Мм?
– Уверен, такая она от ручья и до самого конца.
Поскольку Хоро была меньше обычного взрослого человека, а сейчас еще и прижималась к Лоуренсу, сбоку от них оставалось немного места.
Однако Хоро осторожно согласилась со словами Лоуренса.
– Но она слишком узка, чтобы могли разъехаться две повозки. Думаю, дорога вон там, в полях, шире этой.
Именно потому, что деревушка лежала в удалении от мира, ей требовалась широкая дорога для перевозки соломы, зерна и скота.
