– Конечно, ты ведь поэтому выбрала меня, верно?
– …Ха!
После короткого смешка Хоро поднесла ко рту кусок колбасы.
– Впрочем, думаю, если об этом только размышлять, проку не будет.
– А?
– Неужели гости, которых ты пригласишь, такие ограниченные, что будут обращать внимание лишь на вещи?
Улыбка, в которой чувствовалась победа, расплылась по лицу Хоро, которая смотрела Лоуренсу прямо в глаза.
У нее сейчас были глаза юноши, готовящегося отправиться на поиски приключений. Глаза человека, нисколько не сомневающегося в своих суждениях, уверенного в том, что в будущем его ждет лишь сияние.
Хоро пришла к Лоуренсу.
Раз так, то ее глаза должны были видеть то же будущее, которое видел Лоуренс.
– Думаю, нет, – ответил Лоуренс, самоуничижительно улыбнувшись.
– Кроме того, я считаю, что еда важнее. Тот тип, с которым ты плохо ладишь, как его по имени…
– Моррис?
– Да. Этот. У него еда, ммм, второсортная.
Иногда Хоро знала такие вещи, что Лоуренс лишь диву давался, откуда она их знает.
Ее что, кто-то туда пригласил и угостил?..
– Я знаю, потому что слышала от птиц и лис, которые копаются в их мусоре. Сейчас лучшая еда – под вывеской с двумя дубами.
– У господина Джекка, значит?.. Да, он и в самом деле процветает, хотя ванна там так себе…
– Думаю, секрет как раз в еде.
Поскольку купальни – места, где все обнажены, они более закрыты, чем любые другие заведения в городе. Лоуренс во многом делал и думал по-своему, ну а Хоро была, можно сказать, его правой рукой. Пожалуй, меньшего и не стоило ожидать от той, кого иногда – хотя и против ее воли – называли богиней.
– Поэтому, ты.
– Да?
– Ты не мог бы устроить настоящий, хороший пир на праздник святого?
Хоро обвила руками шею Лоуренса и ухмыльнулась. Быть может, это была вина минералов, растворенных в воде горячего источника, но ощущение, когда они так вот прикасались друг к другу, обнаженные, не переставало его удивлять.
Румянец, вызванный горячим паром, был особенно заметен на белой коже щек Хоро.
– К-конечно…
Однако сейчас отнюдь не беспардонное поведение Хоро заставило Лоуренса запнуться.
– Почему такая нерешительность? В любом случае ты должен все подготовить как следует. Пир должен быть великолепным. Ты понимаешь, ведь верно?
Хоро не старалась вытянуть шею, и ее зубы сейчас были как раз там, откуда могли с легкостью дотянуться до горла Лоуренса. Хоро глядела на него снизу вверх, мыча что-то себе под нос, и Лоуренс слегка занервничал.
Он не думал, что Хоро сама поднимет эту тему – что она пригласила пять знакомых женщин и заявила, что будет пир.
Лоуренс невольно отвел взгляд, но тут Хоро прильнула к нему всем телом, подняв волну в ванне.
Лоуренс не успел даже подумать «о нет», когда Хоро сказала:
– В таких делах самое важное – первое впечатление. Если ты с самого начала всех поразишь, слухи это еще и преувеличат. Я этим пользовалась очень долгое время. Стоит тебе потрясти противника, и он в будущем не бросит тебе вызов, даже если ты дашь ему такой шанс.
Несмотря на тело юной девы, она далеко не впервые говорила разные вещи с немыслимой гордостью.
Впрочем, было бы справедливым сказать, что своего нынешнего положения в Ньоххире Лоуренс добился в основном благодаря советам Хоро. Так что ему следовало бы просто помалкивать и получать удовольствие – но непонятный вопрос все равно продолжал его грызть.
Чего же добивается Хоро этим пиром?
– Да, Хоро.
– Мм?
Хотя своим вопросом Лоуренс вполне мог открыть котел, полный адских неприятностей, он просто должен был спросить. Никак не могло быть у Хоро ясной, нормальной причины.
Если она сердится, то пусть так и скажет. Уж лучше быть окруженным волками на открытой равнине, чем вслушиваться в шорохи из теней деревьев в дремучем лесу.
Лоуренс сглотнул.
Но едва он успел произнести «да, Хоро», чтобы узнать наконец ее истинные намерения…
– Эй, что вы делаете?! – сердито выкрикнула Хоро, и Лоуренс тут же услышал птичьи крики и шорох разбегающегося зверья.
Оглядевшись, Лоуренс успел увидеть улетающую птицу и исчезающий за деревьями хвост лисы – обе, несомненно, пытались стянуть что-нибудь из еды.
Отгоняя зверей и птиц, Хоро выглядела величаво-взрослой. Как бы она ни отрицала, все же ее поведение ясно говорило, что она привыкла стоять выше простых существ.
