Платон повесил трубку и снова увидел Веру.
- Зачем вам столько шампуня? Вы добавляете его клиентам в суп?
- Таким, как вы, с удовольствием!
Платон вышел на привокзальную площадь.
Шумная, забитая транспортом площадь была ничем не примечательна. Все как положено. В середине клумбы с анютиными глазками - гранитный памятник. По бокам площади несколько палаток: "Пиво - воды", "Табак", "Мороженое" и рядом - шикарный стеклянный павильон "Заступинский сувенир".
Потом Платон заглянул в окошко пригородной кассы, где сидела женщина с добрым и участливым лицом:
- Вот если бы вы назвали какую-нибудь счастливую станцию, я бы, пожалуй, купил туда билет и укатил на всю жизнь!
- От вас, алкашей, житья нету! - кассирша оказалась существом прозаическим. - Может, тебе и стакан дать?
- Спасибо, что не ударили! - Платон помялся на месте, не ведая толком, что ему делать, куда идти. За неимением лучшего отправился на вокзальный перрон, где вечно толчется немало людей, не знающих, чем себя занять.
Здесь внимание Платона привлекла милицейская фотовыставка. Она знакомила с уголовниками, которыми живо интересовались органы правосудия. Здесь, на стенде, широко раскрыла ослепительные глаза кокетка, что ловко втиралась в доверие граждан и не менее ловко исчезала с их деньгами. На другой фотографии радостно улыбался опасный бандит. С третьего портрета взирал исподлобья злостный неплательщик алиментов.
В ресторанном зале Вера накрывала на стол и заметила Платона, который отошел от милицейской витрины, присел на скамейку и стал от нечего делать провожать глазами маневровый паровоз.
Платон сидел на скамейке под самым ресторанным окном и равнодушно глядел на вокзальную суету. Кто-то с трудом волок тяжелый ящик, кто-то искал носильщика, кто-то обнимал девушку и что-то ей с жаром нашептывал.
По радио объявили:
- Скорый поезд Ташкент - Москва прибывает на первый путь. В связи с опозданием поезда стоянка будет сокращена.
Платон продолжал скучать на скамейке, откинувшись на ее выгнутую спинку, а сзади, в ресторанном зале, стучали кастрюльки и, топая каблуками, носились официантки.
Поезд подошел. Из вагона напротив соскочил на платформу высоченный, здоровенный проводник. Он достал из тамбура и поставил на платформу два туго набитых чемодана. Даже такой здоровяк, как он, поднимая их, напрягался изо всех сил.
Потом здоровяк, улыбаясь, шагнул прямо к Платону. Платон удивленно поднял голову - он его видел впервые. Но оказалось, что здоровяк заметил в окне Веру и гаркнул:
- Вера, а Вер!
Вера выглянула наружу:
- Андрюша, ты откуда взялся?
Платон сдвинулся на край скамейки, а то они громко кричали ему чуть ли не в самое ухо.
- Почему с ташкентским? - продолжала Вера, и по ее голосу чувствовалось, что она рада встрече.
- Сменщик заболел. Пошли в купе! Я так тебе рад, тростинка моя!
- Я тоже тебе рада!
- Прыгай ко мне! - Проводник любовно раскинул руки.
Вера потерянно огляделась:
- Как я уйду? Видишь, у меня полно народу!
- Люда! - Андрей по-хозяйски окликнул Верину подружку. - У нас тут с Верой…
- Деловое свидание! - быстро перебила его Вера.
- Я со всех получу! - пообещала Люда. - Не впервой! Ступай! Из этих… - она глазами показала на жующих, - от меня никто не ускользнет. Давай торопись, а то стоянка сокращена!
Но Веры уже, как говорится, след простыл. Вера уже выбежала на перрон.
- Придется дыни туда-сюда таскать! - помотал головой Андрей и взялся за чемоданы, с усилием оторвал их от земли. - Тут знаешь, на сколько дынь!
Веру вдруг осенило. Она глазами показала на Платона, нагнулась к Андрею и что-то зашептала ему на ухо. Андрей удивленно воззрился на Платона и в свою очередь зашептал на ухо Вере. Потом неожиданно спросил:
- Вы тут долго будете сидеть?
- До вечера! - ответил Платон.
- Чемоданчики постережете?
Платон пожал плечами:
- Пожалуйста!
- А паспорт у вас есть? - продолжал проводник.
- Есть.
- С собой? Разрешите взглянуть?
Платон послушно достал документ и протянул Андрею. Тот сразу заторопился:
- Слушай, постереги чемоданы, тут дыни чарджуйские, будешь хорошо стеречь, я тебе дыньку дам, вот такую! - и показал размер будущего вознаграждения, весьма скромный.
