Малюта подошел к местному торгу. Распрощавшись давеча с купцом, он получил от него хорошую оплату. Пришло время рубаху новую прикупить, да и сапоги уже снашиваются. Он пошел рядами, стараясь не выказывать на лице удивления. Городские — народ ушлый, им только дай понять, что товаром заинтересовался — мигом обдерут. А удивляться было чему. Таких изделий, кои творили местные ремесленники, на родине древлян не делали. Не зря Некрас, расторговавшись, решался на столь тяжелый переход. На дарийских товарах можно было хорошо заработать. Вот взять, к примеру, те же одежды: работа тонкая, нитка в нитку вышивка. А надеваешь — словно по тебе сшита и телу приятна, не то, что родные полотняные рубахи. А уж что здесь из металлов делали, так кузнец Шептун собственные клещи бы съел от зависти. Только мечей им таких не выковать, ведь не зря его Шептуном прозвали. Он не просто коваль, с железом разговаривает, и оно его понимает. И закаляется оно так, как ему говорит Шептун. Кудесник. А здесь все иначе — оружия на торге не увидишь. Зачем оно дарийцам? Не с кем им воевать. Зато утвари железной, ножниц овчинных, ножей разных, казанов для очага — глаза разбегаются. Торг был многолюдным и шумным. Располневший вермен продавал великолепные ковры, расхваливая их тонкую работу. Весело переговариваясь, молодицы столпились возле лавки с украшениями. Разноцветные бусы, обручи, браслеты притягивали женский глаз. Ушлый лавочник весело перебирал бусы:
— Эй, красавица, глянь, как бирюза переливается. Блестит на солнце, что твои глазки, носить будешь как принцесса из сказки. Не скупись на золотой, у меня все каменья настоящие, с самой реки Магры добытые. Примерь, пусть подруги скажут, как все тебе к лицу.
А вот и кони добрые на продажу выставлены. Малюта заиграл желваками. С самого сватовства на коня не садился, обозлился он на Богов. С купцами, где на телегах путешествовал, где пехом шел. А тут глянул, и сердце сжалось. Не виновато животное в его бедах, ничем не виновато. Устал Малюта без коня мыкаться. Подошел ближе, приглядываясь. Кони стояли привязанные у стойла, всхрапывали, помахивая хвостами, отгоняли слепней-кровососов. Малюта прошелся вдоль стойла. Заметив его интерес, подошел торговец:
— Чего парень ищешь? Коня али кобылу?
Малюта молча подошел к гнедому жеребцу, придержал за узду, похлопал по справной шее. Конь, фыркнув, ткнулся мордой ему в руку в поисках сладости.
— Хорош. Как кличут?
— Да никак пока не кличут. Молодой еще, два годка ему. Только давеча объездили, еще под хозяином не хаживал.
Малюта наклонился, пронырнув под стойлом, и стал осматривать жеребца. Зубы молодые, крепкие, коренники не сточены, видать, не врет торговец. Жеребец нервно перешагивал с ноги на ногу, застоявшись в стойле. Мышцы бугрились, переливаясь под блестящей шкурой.
— И сколько хочешь за него? — буркнул Малюта, не глядя на торговца.
— Сколько? Я с тебя, парень, лишнего не возьму, сразу видно, что в конях разумеешь. Ну а десять золотых этот жеребец стоит.
Малюта резко пронырнул под стойлом, поднявшись перед торговцем лицом к лицу.
— Слушай, купец. Конь и вправду справный, и разумеюсь я на них, как ты заметил. Люблю я коней, а вот людей не очень. Ты меня не морочь, поди, не вено за девку берешь. Пять золотых и по рукам?
— Семь. — Дядька был слегка испуган его резкостью, но торговая душа брала свое.
— Семь и попону в придачу.
Торговец вздохнул:
— Бери уже. Смотришь на коня, словно безумец, как тут не уступить.
Малюта улыбнулся, обнимая коня за шею. Эх, была не была, прав Беримир, нужно в ратники наниматься. Только теперь уже не в пеший строй, можно и в Сварожьей Дружине счастья попытать.
Расплатившись с торговцем, он молодцевато запрыгнул на коня и осторожно дернул повод:
— Но! Пошел, Гнедыш. Пошел!
…Стражник заглянул в барак, громко крикнув:
— Эй, парни, старшину позовите, пришли тут к нему!
Угрюмый Беримир вышел во двор, пригибая голову в низких дверях. Бросил взгляд на Малюту и улыбнулся:
— Здорово, Малюта. Рад видеть тебя. Поди-таки решил к нам податься?
Малюта кивнул, отвечая на приветствие.
— Решил, старшина. Только не к вам, в латники. Хочу податься в Сварожью Дружину. Вишь, коня себе доброго взял, так что, веди к воеводе, как обещал.
