— Дался же тебе этот штамп в паспорте!
— Дело не в штампе — дело в принципе. А то смотри, мы можем и без тебя втроем уехать: я, Антон и миллион.
— Ну нет, — раздумывал Игорь совсем недолго. — Если у нас есть миллион, то грех не пожить одной семьей.
Он улыбнулся Тамаре, она улыбнулась в ответ.
— Какой же ты все-таки…
— Какой? Такой же, как и всегда, Тамарка, точно такой же.
* * *
Максим с бесчувственной Кармелитой на руках что есть силы колотил ногами в ворота дома Зарец-ких. Сам он был весь в грязи, ссадинах и кровоподтеках после ожесточенной драки с Лехой. Редкие прохожие шарахались от них в сторону. Наконец ворота распахнулись сами собой, под ударами его ног, и Максим внес Кармелиту во двор. Навстречу им из дома выбежала Земфира. Увидев Кармелиту на руках у Максима, она вскрикнула от неожиданности и, суетясь, провела их в дом.
* * *
— Ну что, цыган? — Рука держал палец на спусковом крючке направленного на Баро пистолета. — Спасибо тебе за деньги и передавай привет своему другу… Как там его? А, Бейбуту!
Палец Руки был готов нажать на курок огнестрельного оружия, когда в его руку повыше локтя вдруг вонзилось оружие холодное. Это Миро в самую последнюю долю секунды очень метко бросил нож.
Рука взвыл от боли, пистолетный выстрел все-таки прозвучал, но пуля ушла куда-то в стену.
Миро выскочил на сцену. Рука уже не обращал на цыган внимания. Он выдернул нож из своего правого предплечья и зажал рану, пытаясь остановить кровь и скуля от острой боли.
Да, не первый раз уже видела сцена старого управского театра меткие броски молодого цыгана.
— Миро, я же сказал тебе быть на улице! — в голосе Баро слышалось удивление.
— Он бы убил тебя, Баро, — спокойно отвечал молодой Милехин, подбирая свой нож и отшвыривая ногой пистолет подальше от катавшегося по сцене бандита.
— Но теперь они могут убить Кармелиту!
— Она уже умерла! — подал голос Рука.
Баро коршуном кинулся на него, да так, что Миро стоило немалых сил удержать старшего друга.
— Стой, Баро! Если ты его сейчас убьешь, мы ничего не узнаем!
— Да если то, что он сейчас сказал, — правда, я разорву его на куски!
Здесь! Живьем!
— Где она? — крикнул Миро Руке, удерживая Зарецкого.
— А вы поищите! — огрызался раненый бандит. Тут сдали нервы уже и у Миро. Он сам тоже бросился на Руку.
У Баро в кармане зазвонил мобильный, барон ответил:
— Да! Алло?
— Алло, Рамир! Ты слышишь меня? Кармелита дома! Рамир! — кричала в трубку Земфира.
— Она жива?!
— Да, жива, Рамир! Приезжай быстрей! Немного растерянный цыганский барон поднял взгляд на молодого цыгана:
— Звонила Земфира… Кармелита жива, она дома…
Миро устало опустился на сцену, бросив Руку, как будто бы бандита здесь уже больше и не было.
— Господи, неужели все это закончилось?
— Я еду домой, Миро. А ты разберись с этим, — он кивнул на раненого Руку. — Сдай его в милицию.
— Я сам решу, что мне делать с убийцей моего отца! — проговорил сын Бейбута вслед Зарецкому, но тот его уже не слышал.
Максим внес Кармелиту в спальню и уложил на кровать. Она так и не приходила в сознание. Вбежала Земфира, уже позвонившая Баро, и выставила Максима за дверь. Сама же, быстренько проверив у падчерицы пульс, принялась за свое цыганское лечение — недаром Рубина завещала ей быть шувани в их роду.
Земфира все шептала и шептала заклинания, положив руки Кармелите на голову, а Максим маялся за дверью, в коридоре. В дом влетел Баро, вихрем взбежал по лестнице, наткнулся на Максима:
— Где Кармелита? Что с ней? Она жива?
— Да, она жива, с ней Земфира, — Максим мотнул головой в сторону двери, за которой оставил любимую.
Баро бросился в спальню дочери, крикнув Максиму на ходу:
— Позвони Астахову!
* * *
Астахов поднялся с кресла и встал напротив Антона. Они смотрели друг другу в глаза. Антон — нагло и развязно, Николай Андреевич — силясь понять, что же именно и когда он так катастрофически упустил в воспитании сына.
— Забирай деньги и убирайся! — Астахов говорил едва слышно.
— Вот видишь, папочка, как у тебя все быстро. Узнал, что есть дочка, — сразу можно сына забыть и помогать ей.
Антон по-хозяйски придвинул к себе кейс, открыл его и стал пересчитывать банковские пачки купюр, сам удивляясь собственной наглости.
