— Игнат, наверно, в каюте. Сейчас придет.
Я спустился с крана на железную палубу понтона. Она была скользкой от пленки льда… И вдруг снова увидел мысленно, как Игнат легко вскочил на бревна, окантовывавшие кромку берега, побежал по крутому трапу на понтон. Что-то уж очень быстро скрылся он за крышей каюты, будто провалился… Вроде как артист в люк на сцене.
Скользя ногами по пленке льда, запахнув ватник, по узкому проходу обошел каюту. Одно окно в ней светилось. За ним шкипер понтона, низенькая полная тетя Нюра, стояла у плиты, разогревала ужин… Дверь в каюту была на корме, но я почему-то прошел мимо нее. Еще издали увидел: трап, ведущий на берег, косо висел в воздухе перилами кверху, а той стороной, где их не было, — вниз; один из тросов, крепивших его к бревну на берегу, был ослаблен.
Значит, Игнат сорвался в воду!
Я подбежал к трапу. Низкая осенняя вода не покрывала целиком гранитные глыбы, лежавшие у берега, тонкая пленка льда вокруг одной из них изломалась.
Машинально сбрасывая с себя ватник, шапку, развязывая шнурки ботинок, вглядывался в черную поверхность воды за кормой вниз по течению реки. Если бы Игнату удалось добраться до понтона, он был бы около его борта, хоть бы даже и не смог подняться на палубу. Я понял уже, что Игната снесло течение, посмотрел вдоль борта понтона: в тиховодье за острым углом одной из глыб медленно кружилась шапка Игната.
Хотел уже спустить лодку, но в это время, напрягаясь до рези в глазах, вдруг увидел за кормой понтона ниже по течению будто темный шарик. Он медленно плыл вниз по реке, то появляясь на ее поверхности, то снова исчезая под водой.
Сейчас мне кажется, что тогда прошло много времени, прежде чем я сообразил: этот медленно спускающийся по реке, ныряющий темный шарик — голова Игната.
Перелез через перила, прыгнул в воду. И только когда ледяной холод ее сомкнулся у меня над головой, сковывая тело, острой болью отдаваясь в затылке, запоздало подумал, что мне повезло: в этом месте под водой не оказалось этих проклятых гранитных глыб!
Вынырнул наконец, изо всех сил поплыл вниз по течению, ничего не видя перед собой, понимая только, что ни на секунду не могу перестать двигаться, судорога сразу же сведет тело. Я люблю воду, но сейчас она была врагом мне… Не помню, сколько сделал взмахов руками, пока снова вдруг различил вровень с поверхностью голову Игната. Обеими руками схватил Игната за плечи, поднял над водой его голову. Побелевшее лицо Игната с закрытыми глазами прорезала рваная рана, начинаясь под волосами, шла по лбу, через глаз, терялась в узкой полоске волос на левой щеке. Все большое тело Игната было непривычно-обмякшим, послушным, я изо всех сил двигал ногами, стараясь сохранить равновесие, удержать его голову над водой.
Течение быстро сносило нас вниз по реке. Если никто не видел, как я прыгнул в воду, плохо наше дело…
Веки Игната вздрогнули, чуть шевельнулись побелевшие губы, и вдруг он открыл глаза. Сознание медленно возвращалось к нему, наконец, он узнал меня. Потом повел глазами в сторону, понял, что с нами. И вот веки его расширились, метнулись намокшие длинные ресницы: вспомнил, видимо, что с ним случилось.
— Трап… был… с берега… — шепеляво и чуть слышно выговорил он.
— Я знаю…
— Кто-то…
— Найдем! — Я кивнул в подтверждение этого, с растерянностью чувствуя, что мои онемевшие от холода руки уже почти не ощущают тела Игната.
Он снова повел глазами по сторонам, вокруг нас была кромешная тьма…
— Клик… ни… — выговорил он, глаза у него прикрылись.
Я понял, хотел закричать, но нижняя челюсть не слушалась, получился какой-то шипящий писк…
— Брлл-лось мня…
Я понял, что он просил меня бросить его, хотел сказать: «погоди», но у меня выговорилось:
— Гди…
Вдруг тело Игната напряглось, он осмысленно поглядел мне в глаза, проговорил неожиданно отчетливо и внятно:
— Доживи за меня… Катю береги… Женись на ней… Жалко, раньше с тобой не подружился, иначе бы жизнь моя сложилась…
Секунду мы глядели друг другу в глаза. Потом тело его снова обмякло, глаза стали медленно и бессильно прикрываться веками… Закрылись.
Вокруг была тьма, ледяной холод… Я понимал, что сейчас мы утонем, но почему-то все не мог отпустить его… Даже и тогда, когда подумал, что Игнат уже умер, не переставал изо всех сил поддерживать его голову над водой.
