Молоденький шофер сначала подогнал самосвал к больнице, помог снять гроб, внести его в больницу, поставить на длинный стол в подвале. Сказал, что сбросит песок на восьмом участке, снова заедет за нами, возвращаясь на причал.
Пожилая санитарка, — здесь, на строительстве, странно было видеть человека старше сорока лет, — провела нас троих в одну из комнат подвала.
Игнат лежал на белом топчане, тело его было закрыто простыней.
— Нет… Не могу!.. — услышал я у себя за спиной хриплый голос Кати.
Алла Викторовна, пошатываясь, обхватив Катю за талию, уводила ее из комнаты. Ноги у Кати заплетались…
Я взял с пола рюкзак с вещами Игната, достал их, разложил аккуратно на соседнем топчане. Только после этого снял простыню с Игната. Он был совсем голым, от груди до живота тянулся свежий рубец… Постоял над ним, удерживая колотившееся сердце, стал одевать Игната. На длинных стройных ногах его пониже колен, — одинаково на обеих, — виднелись старые, поперечные рубцы. Я хорошо помнил их происхождение.
…Катя тогда только что пришла к нам на кран, закончив курсы крановщиков в порту. Быстро уставала, сидя за рычагами. Нервничала и потому ошибалась чаще, даже плакала. Не только всем нашим, но и мне самому казалось временами, что работа крановщика — не по силам Кате, надо ей искать работу полегче. И только один Игнат терпеливо и настойчиво продолжал постоянно помогать ей.
И вот однажды Катя чрезмерно резко сбросила на землю десятитонный пакет бревен: грузовой трос, отпрыгнув, соскочил с концевого блока стрелы. Надо было подняться на тридцатиметровую стрелу, по узенькому трапу добраться до конца ее, снова завести трос в канавку блока. Команда собралась на кране. Катя плакала от усталости и страха. Игнат, не раздумывая, полез вместо нее на стрелу. И когда возвращался уже вниз, Катя, не утерпев, снова начала работать. Я успел только заметить, как странно вдруг переломилось тело Игната, бессильно припавшего к трапу стрелы.
Протянув к рычагу руку через голову Кати, я выбросил пар, полез на стрелу.
— Ноги мне грузовой трос погладил… — с трудом выговорил Игнат, пытаясь улыбнуться побелевшими губами; на обеих его брючинах проступали пятна крови.
Я помог Игнату спуститься на кран, задрал брючины; стальной трос, туго сжавшись, сильно ободрал обе его икры.
— Игнаша теперь — в больницу на пару неделек, а бюллетень, Соколова, за твой счет ему на хобот! — сказал Енин.
Достав из аптечки все необходимое, я промыл ноги Игната, забинтовал.
— Таким фифочкам надо в детсаду кантоваться! — фыркнула Санька, глядя на Катю.
Но и после этого отношение Игната к Кате не изменилось. В больницу он не пошел, продолжал работать. И как-то через месяц или два, работая в ночь, я увидел их силуэты: Игнат и Катя, тесно прижавшись, сидели на корме понтона…
Эх, Игнат, дружище!..
Надел на него белую рубашку, дорогой костюм, аккуратно повязал галстук. Костюм мы покупали вместе: Игнат сказал тогда, что всего второй раз в жизни делает такую покупку…
— Документы я взяла, — сказала, входя, Алла Викторовна. — А вот цветов нам уже не достать!..
На кладбище собралось человек двадцать. Мы поставили гроб рядом со свежевырытой могилой, открыли его. Катя плакала, встав на колени, целуя Игната… По-прежнему шел дождь, на кладбище было очень тихо, только изредка могуче и басовито шумели столетние ели. Мы стояли вокруг могилы, сняв шапки…
Сказал прощальное слово Мирошников… Потом Алла Викторовна… Потом я, еще кто-то… Зачитали телеграмму от месткома порта.
Опустили гроб в могилу, засыпали землей, аккуратно выровняли холмик, установили на него пирамидку. Молча постояли еще, не надевая шапок, потом пошли с кладбища. Катю вели под руки Санька с тетей Нюрой. У выхода в стороне стоял Кузьмин, внимательно глядя на идущих…
Ехали обратно в кузове пустого самосвала. Смоликов вдруг негромко сказал мне:
— Я всю войну был в разведке. Возглавлял нашу бедовую компашку веселый старшина: любил пошутить, в том числе со смертью. Были у него такие самодельные стишки:
Первый раз икается,
Второй раз спотыкается,
А на третий раз
Риск — потеря глаз.
И действительно: два раза он чудом уходил от немцев, а на третий — не вернулся.
