— Это всего лишь твои слова! Где доказательства?!
— Конечно, это мои слова. Против слов Амфитриона, сына Алкея. Ты спрашиваешь: почему он признался в убийстве? Отвечу: мог ли он не признаться? Электрион вышел из города ему навстречу — это знали все. Ты спрашиваешь: как он рассчитывал занять тронос? Отвечу: очень просто. Уйти в изгнание, вернуться очищенным, жениться на дочери ванакта — она ведь была обещана ему в жены! — и по праву стать владыкой Микен.
— В третий раз повторяю: у тебя есть доказательства? Если так — предъяви их! Или избавь нас от своих домыслов…
— Что у меня есть, спрашиваешь ты? То, что известно всем, и тебе в том числе. Да, свидетелей нет. Но у сына Алкея вообще ничего нет, кроме рук в крови!
— Казнить! — всколыхнулась толпа.
И, перекрывая ропот, над холмом взлетело:
— Свидетель есть!
Они стояли там с самого начала: выше по склону, справа от судей. Алкмена, дочь Электриона. Анаксо, вдова Электриона. Невеста убийцы и сестра убийцы. Анаксо выгорела изнутри. От женщины осталась пустая оболочка; бабочка-душа покинула надорванный кокон. Дунь ветер — улетит прочь. Черное от горя лицо. Бессильно обвисшие руки. И рядом — Алкмена, как натянутая струна.
— Свидетель! — повторила девушка.
Это было неслыханно. Женщина возвысила голос на суде! На миг Сфенел растерялся. Велеть дерзкой замолчать? Прогнать домой, к прялке и веретену? С опозданием до младшего Персеида дошло: есть свидетель! Если его рассказ спасет Амфитриона, какая разница, кто возвестил об этом? Под маской скорби, что приросла к лицу Сфенела, плескалась радость. Все складывалось на редкость удачно! Выскочка-племянник больше не герой, а сосуд скверны. А простак-братец все его нахваливал да привечал. Вот и поплатился. Теперь никто не помешает Сфенелу занять тронос Тиринфа. На днях его позвал к себе Алкей. «Я опозорен, — сказал хромец. — Я проиграл единственную битву в своей жизни. Враг пощадил меня из жалости. Мой сын — убийца моего брата. Тиринфу нужен другой басилей. Спасешь мне сына, добьешься, чтоб его приговорили к изгнанию — тронос твой.» О, Алкей хитер! Небось, рассчитывает сесть в Микенах. Хромой, горбатый, слепой — все-таки он первенец Персея и Андромеды… Что ж, Сфенела это устраивало. На Микены он не замахивался, готовый удовольствоваться Тиринфом.
— Мы согласны выслушать свидетеля.
— Выходи, — приказала Алкмена. — Ну же!
Кусты дрока зашелестели, и из них выбрался Ликимний. Робея, мальчишка приблизился к Сфенелу. Он изо всех сил старался выглядеть достойно, по-мужски. Увы, страх одолевал. Ликимний переминался с ноги на ногу, взгляд затравленно перебегал со Сфенела на Амфитриона. Губу он закусил так, что потекла кровь.
— Ты видел, как погиб твой отец?
— Да.
Мальчишка сглотнул. Кадык на его шее отчаянно дернулся.
«Вот и все, — понял Амфитрион. Чувствуя себя на краю скалы, за мгновение до прыжка, сын Алкея больше не нуждался в спасительной лжи. — Сейчас он расскажет правду. Из лучших побуждений. Как примут микенцы рассказ сироты? Мы с дядей дрались за копье, тут подоспел Тритон и размозжил голову ванакта дубиной. Слуга и господин вместе прикончили правителя Микен, ибо господин не справился в одиночку. Вернется Тритон — нас казнят обоих…»
— Свидетель слишком мал! — возвысил голос терет. — Кроме того, он сын рабыни…
— Он — сын ванакта! — рявкнул Сфенел. — Если он достаточно взрослый, чтобы биться с Птерелаидами, ему хватит ума, чтобы свидетельствовать.
И велел Ликимнию:
— Расскажи нам, что ты видел.
Казалось, умолкли даже птицы и цикады.
— Я… Отец с ним… Корова! Она… а он взял…
— Кто — он?
— Амфитрион. Он разозлился. Бросил дубину. В корову!
— Ты уверен, что в корову? — упрямец-щеголь стоял до последнего.
Ликимний вскинул голову.
— Да. Я уверен. Дубина отскочила от рогов. И убила моего отца.
— Врешь! Амфитрион сказал нам, что свидетелей не было…
— А я прятался! За телегой…
И Ликимний разрыдался.
— Я верю тебе, Ликимний, сын Электриона. Разве стал бы сын убитого выгораживать убийцу? Оставь нас, честный мальчик, и возвращайся домой. Итак, больше нет сомнений, что Амфитрион, сын Алкея, убил Электриона, сына Персея, по неосторожности. Посему…
