Вот так простое человеческое любопытство, связанное со странными событиями в крошечном Боулдере, штат Колорадо, породило настоящую лавину, вскоре потрясшую весь мир до основания.
— Мош, что случилось?
Нила звонила из пристыкованного орбитолета, теперь плотно осажденного толпой репортеров и медиаботов, которые плавали у выхода номер тридцать семь. Медиаботов оказалось так много, что они то и дело сталкивались друг с другом. Грохот и треск перекрывали крики репортеров, каждый из которых передавали новости «с места событий». Сверху зал терминала напоминал рой рассерженных пчел, которые напали на собственное гнездо. Орпорт в Боулдере пришлось временно закрыть.
На голодисплее возникла фигура Моша.
— В Нью-Йорке стало известно о том, что мы воскресили человека после долгого анабиоза… — Мош устало улыбнулся Джастину, стоящему рядом с Нилой. — Пока вы летели, «Ежедневные земные новости» опубликовали репортаж о том, что наш Джастин… ну как, Нила, готова? — Мош не стал дожидаться ответа Нилы. — …не кто иной, как Джастин Корд!
Мош сразу понял, что фамилия Джастина не удивила ни его молодую ученицу, ни ее пациента.
— Так ты уже знаешь? — изумленно спросил он.
Нила кивнула.
— Что ж, — продолжал Мош, — не скрою, мне бы хотелось узнать обо всем от тебя, а не из принесенного Элинор выпуска «Ежедневных земных новостей»!
— Как же они все-таки пронюхали? — спросила Нила.
— Во всем виноват Гектор, — вмешался Джастин. — Похоже, он всерьез решил осложнить мне жизнь!
— Вы правы, но только наполовину, — ответил Мош. — Судя по тому, что мне удалось узнать, он намеренно допустил утечку сведений в некоторые информагентства, но, возможно, не во все.
— Вот гад! — буркнула Нила. — Он, наверное, обзвонил их все и передал им изображения, прошлые и настоящие!
— Нила, — ответил Мош, — что бы ни задумал Гектор, теперь это уже не важно. Дождись, когда за вами придет кто-нибудь из клиники. Мы обо всем подумаем, как только вы с Джастином благополучно вернетесь домой. Не покидайте орбитолет, пока толпа не рассосется. Ты меня поняла?
Нила кивнула, и голограмма Моша растаяла.
Она расхаживала туда-сюда по салону, отчаянно пытаясь привести мысли в порядок. Потом остановилась и в упор посмотрела на Джастина.
— Извините, — сказала она, не сводя с него взгляда. — Я так закрутилась, что совершенно забыла о своей работе, то есть о вас. Как вы себя чувствуете?
— Нила, а вы как себя чувствуете? — парировал Джастин.
Нила грустно улыбнулась:
— Спасибо, что спросили, большинство клиентов такого вопроса не задают.
— Во-первых, — назидательно произнес Джастин, — я не «большинство». Во-вторых, если вы забыли, напоминаю: со средствами массовой информации я отлично знаком. Конечно, не с вашими, но поверьте: мне столько раз доводилось бывать в осаде репортеров, что я уже и счет потерял. Прошу, не волнуйтесь за меня! Я как-нибудь справлюсь.
— Ия справлюсь, — ответила Нила. — Я надеялась, что шумиха в прессе станет последним этапом долгого и постепенного процесса, а получилось, что с нее все начинается! Во имя Дамзаха, ведь сегодня ваш первый день в новой жизни, и он еще не кончился! — Нила схватила руку Джастина в свои и крепко сжала. — Вы, Джастин Корд, Человек вне корпорации, и вы понятия не имеете, что это значит! — Она отпустила его и обвела салон рукой. — Боюсь, они тоже!
— А вы? — без улыбки спросил Джастин.
— Джастин, я хорошо умею делать свое дело, — ответила Нила, поспешно отходя от него, чтобы он ни о чем не догадался. — Нас прежде всего учат заново приспосабливать воскрешенных пациентов к жизни в обществе. Но, подозреваю, самая сложная часть работы — приспособить наше общество к вам.
Вторая жизнь Джастина только начиналась, и он пока не представлял, какое влияние он окажет на новый мир. Он воскрес лишь несколько часов назад, и сейчас старался навести хоть какое-то подобие порядка в своем внутреннем мире. После слов Нилы он понял: новая жизнь, возможно, будет сложнее, чем ему представлялось. Он всегда считал: если его безумный план все же осуществится, новая жизнь будет проще — «О, дивный новый мир»… и так далее. И только теперь он начал понимать, что новая жизнь может, наоборот, оказаться сложнее — гораздо сложнее. И все-таки все могло закончиться гораздо хуже!
