– Я понимаю. Видимо, мы были на разных отделениях. Всех упомнить невозможно.
– Ах, он чудно играл в крикет, его даже наградили, правда, Артур?
– Кто? – переспрашивает Артур.
– Джордж.
– Да-да, – подтверждает Артур.
– Хм, знаете ли, я был в команде три года назад, и у нас точно не было никакого Джонса, – удивляется мой приятель. – Смита помню, был запасным.
– Ах нет же, я уверена, что его зовут Джонс.
Приятель продолжает недоуменно хмуриться. На помощь призывают Артура. Позже выясняется (как любят писать в газетах), что молодая леди имела в виду Винчестер[20]. По словам моего приятеля, такое часто случается с представительницами прекрасного пола.
– Откуда им знать? – удивилась Амелия.
Сама она с трудом отличит герцога Мальборо от адмирала Нельсона… или от Веллингтона?
Мы подошли к зданиям парламента. Амелия поинтересовалась, как и многие до нее, не устал ли Ричард держать в поднятой руке меч[21]. У него наверняка уже что-то наподобие писчего спазма – в те времена великие могли похвастаться не только всевозможными достоинствами, но и всевозможными недугами. «Мы с королем Ричардом…» – оброню я при друзьях…
– А палата общин сейчас заседает? – спросила Амелия.
– Да, пишут для нас законы.
– Для нас? Для вас. Меня они не касаются.
– Но возможно, в один прекрасный день они коснутся нас обоих, – отважился я.
– Вы имеете в виду, что я могла бы стать подданной вашей страны?
– В общем, да.
– Каким образом?
– Законным, – начал было я. – Впрочем, это всего лишь предположение. Не хотите ли чаю?
Глава VII
Кондитерская «Эй-Би-Си»[22]
Когда Амелии было двенадцать, дядя угостил ее чаем в «Эй-би-си». Уж не знаю, сколько булочек-сконов она в тот раз съела. Как вы понимаете, милые детские приключения всегда обрастают легендами. В ее ближайшем окружении этот случай вошел в поговорку: о нем вспоминают не иначе как «Амелия и сконы», и он призван служить не меньшим уроком, чем «король Альфред и пироги»[23]. (Эх, старина Альфред, пироги-то подгорели!)
Но это было давно, и с того почти рокового дня Амелия больше никогда не заходила в «Эй-би-си». Тем не менее после посещения Вестминстерского аббатства она попросила угостить ее чаем именно там.
– Наверняка там ничего не изменилось, – заявила она.
Так и вышло.
Дрожа от волнения, Амелия переступила порог кондитерской. Не знаю, чего такого особенного она ожидала. Я так и не узнал, что, собственно, произошло в первое посещение. Конечно, если съесть семнадцать… Нет, лучше не воображать этой страшной картины.
– Сконы с маслом и чай на двоих, – заказал я.
– Я думала, вы шотландец, – удивилась Амелия.
– Э-ге-гей, милашка! Вот те на, англы мы, англы. Зовут меня Норвал[24], отец мой пас гусей на склонах Грампианов… Впрочем, если мой отец и пас где-нибудь гусей, то разве что на Примроуз-Хилле[25].
– В любом случае они называются скуны.
– После семнадцатого скона они вполне могли превратиться в скуны.
– Их было вовсе не семнадцать, Тедди.
– Семнадцать – это такой символ преувеличения.
Нет, я категорически отказываюсь называть их скунами.
Однажды со мной произошел случай, о котором я не преминул рассказать Амелии. Он подтверждает благородство моей души. Я выступил в нем в очень выигрышной роли. Не из самодовольства я привожу его здесь, но для блага и пользы остальным.
Давным-давно в кондитерской «Эй-би-си» работала официантка родом из Шотландии. Она была новенькой, но мои предпочтения все в кондитерской знали. Однажды я не мог сделать выбор и полностью доверился ей.
– На ваше усмотрение, – сказал я.
И услышал следующее:
– Скуны или хлеб с маслом и медом?
Так. Я хотел «сконы». Но раз уж она произнесла «скуны», я не мог ее поправить и сказать: «Будьте добры, принесите мне сконы». Я не хотел, чтобы она испытала ощущение неполноценности в связи с шотландским происхождением. Вы, конечно, оценили мое великодушие? Но и произнести «скуны» я тоже не мог. При одной мысли об этом во мне вскипала английская кровь. И я выдавил из себя: «Хлеб с маслом, пожалуйста», – хотя ни того ни другого мне не хотелось.
Амелия сочла, что это очень мило с моей стороны.
Я считаю, что являюсь первооткрывателем сконов с медом. Нет, конечно, существует рассказ о том, как «королева в спальне хлеб с вареньем ест»
