Обхватив его руками, Люси помогла ему приподняться. От ее прикосновения Финн сразу почувствовал себя намного лучше. Конечно, рука получила ушиб, но боль уже стихала. Его челюсть тоже пульсировала от боли, и Финн даже подумал, не лишился ли он скольких-нибудь зубов? Но после того, как он осторожно провел по ним языком, успокоился — все оказались на своих местах.
Финн сел. Люси все еще стояла, склонившись над ним и обхватив его руками. Оттого что Люси находилась так близко, Финнеган почувствовал блаженное спокойствие и ему захотелось улыбнуться. Но он испугался, подумав, что так потеряет все остатки ее симпатии к нему, поэтому только простонал.
— Вам больно? — спросила Люси.
— Да. Думаю, что теперь я потеряю несколько зубов.
— О Господи! Я же не знала, что это вы. Там так темно. Я подумала, что это грабитель. Давайте зайдем ко мне, — предложила она. — Я приложу вам к ушибленному месту мокрое полотенце, раз уж вы не хотите идти домой и позволить вашим братьям позаботиться о вас.
— Дело не в моих братьях. Они слишком увлечены вечеринкой, Помогите мне встать.
Когда Люси помогала ему подняться, Финн обхватил ее рукой за плечи, притянув поближе к себе, и слегка застонал. Она была вся теплая и мягкая. Сладковатый запах духов опьянял его, и Финн подумал, что мог бы вот так держать ее очень долго, если бы она только позволила.
Войдя внутрь квартиры, Финн заметил перегородку около четырех футов высотой, образующую небольшой холл. Когда они зашли за эту перегородку, Люси включила медный светильник. Финн застыл в изумлении, увидев, что ее гостиная совершенно идентична по своему размеру и форме гостиной в его квартире. Правда, план укладки пола был несколько изменен, а окна выходили на юг. Одну из стен закрывали книжные полки, расположенные по обе стороны от камина.
За исключением одного столика из красного дерева с откидной доской, вся мебель была плетеная, ярко-желтого цвета. Диван украшали разноцветные подушки, а на полу лежал толстый голубой ковер, который занимал большую его часть.
— Моим братьям очень бы это понравилось, — сказал Финн.
— Что?
— Ваша квартира такая… своеобразная, не похожая на другие.
— Я думаю, меня бы очень угнетало приходить домой и знать, что вокруг тебя есть, по крайней мере, две сотни точно таких же квартир.
Финн перестал рассматривать мебель и перевел взгляд на нее.
— Вы тоже так чувствуете?
— Да, я чувствую себя каким-то картонным человеком, бумажной куклой, вырезанной по трафарету, когда стою снаружи и смотрю на одинаковые ряды коричневых домов.
— У меня тоже возникало такое чувство. Но я думал, что это только мне одному так кажется.
— Значит, и вам не нравится шаблонность? — Люси улыбнулась ему. — Ну, вот так я и борюсь против нее. Во всем этом — моя индивидуальность. Мои книги и эти яркие цветы. Держу пари, что здесь нет другой такой квартиры, которая внутри выглядит так же, как и моя.
— Я даже не буду спорить, потому что вы правы.
— Вам это не нравится?
Финн обвел комнату долгим оценивающим взглядом.
— Я думаю, что это великолепно.
Люси улыбнулась ему, и Финн забыл о том, что у него болела челюсть. Он понял, что она больше не сердится.
— Проходите в комнату и садитесь, — сказала Люси, продолжая держать руку на его талии. Она помогла ему присесть на софу, где лежало множество желтых диванных подушечек. Ей было приятно, что Финну понравилась обстановка в ее комнате, ее имидж, что он понимал и чувствовал все так же, как и она.
Придерживая его за талию, Люси чувствовала: Финн был просто — кожа да кости. Она даже могла ощущать под своей рукой его тазовую кость. Люси подняла глаза. Глядя на его каштановые волосы, она подумала, что еще никогда не видела таких густых, красивых волос. Она старалась не вспоминать о том, что Финн услышал в ее разговоре с Хиаттом. Интересно, был ли он шокирован ее словами? Ведь для него эти поцелуи, очевидно, ничего не значили. С момента их первой встречи Люси больше не видела его. Хотя она и проводила большую часть свободного времени, ухаживая за растениями на лестничной площадке или сидя возле дома, греясь на солнышке после работы. Эти поцелуи что-то растревожили в ней. Они заставили пересмотреть и по-другому оценить свои чувства к Хиатту.
