Люси моментально забыла о Хиатте, увидев болезненную гримасу на лице Финна, когда он садился. Его подбородок покраснел от ушиба, а одна губа была так разбита, что на ней и на подбородке появилась кровь. Эмоции кипели внутри Люси подобно горячему супу на плите. Она сердилась на Финна за то, что он услышал, и была напугана тем, что Хиатт, возможно, сильно ударил его. Но прежде всего она была смущена.
Смочив холодной водой полотенце, Люси присела рядом с ним и мягкими движениями стала промокать кровь на подбородке.
— У вас поранена губа. Если будет больно, то не стесняйтесь, скажите мне.
Легкими прикосновениями она продолжала промокать ушибленное место от подбородка и дальше — к уголку его губ. Люси невольно подумала, что у него самые чувственные губы из тех, что ей приходилось видеть. И эта мысль воскресила в памяти все то, что она говорила Хиатту в присутствии Финна.
— Вы действительно отвратительно себя вели, когда сидели там и подслушивали чужой разговор, — проговорила Люси, сосредоточив все внимание на ранке на его губе.
— О-о-у!
— Извините, — отрывисто сказала она.
— Мне показалось, что вы это сделали с умыслом.
— Я бы никогда не причинила вам боль намеренно! — Ее свирепый взгляд смягчился, когда она взглянула в его любопытные голубые глаза.
— О'кей.
Люси продолжала процедуру с его губами, после чего Финн осторожно потрогал свой подбородок и сказал:
— Мне очень жаль, но все это произошло совершенно случайно. Я сидел там на балконе, когда вы вернулись домой и стали подниматься вверх по лестнице. Таким образом, я оказался в ловушке.
При этих словах гнев снова овладел Люси. Ее рука так и застыла в воздухе.
— Вы могли бы поздороваться, — сказала она и вновь стала вытирать кровь с его подбородка.
Финн наблюдал за ней.
— Но вы уже к тому моменту сказали, что целовались с кем-то еще. Вы сказали это прежде, чем поднялись на площадку.
Его голос звучал тише, чем обычно. Люси немного успокоилась. Казалось, легкий, летний ветерок пробежал по ней и унес все плохое. Она внимательно посмотрела на Финна, продолжая прикладывать полотенце к ушибленному месту. Он был всего в нескольких дюймах от нее. Люси показалось, что комната резко сузилась до размеров два на два метра и что сверху на нее светит палящее солнце.
Было трудно вздохнуть, невозможно о чем-либо думать. У Финна были самые неотразимые по своей притягательности губы. Иногда он смотрел на нее так, как будто она была первым человеком, которого ему довелось увидеть. В такие моменты ей казалось, что его взгляд пронизывает ее насквозь. Финн наклонился к ней ближе. Она затрепетала. Все ее существо страстно желало, чтобы он обнял ее и поцеловал. Люси хотела почувствовать прикосновение его губ к своим губам.
И как будто угадав ее мысли, Финн обнял ее одной рукой за талию. Люси позволила ему крепко прижать ее к себе. Он слегка склонил голову.
— Я не хотел подслушивать ваш разговор, поверьте.
— Надеюсь, что вы говорите мне правду.
— Конечно, правду.
Люси отстранилась немного назад и, посмотрев ему в глаза, сказала:
— Мы ведь совершенно не знакомы друг с другом.
— Да, за исключением тех моментов, когда дело касается каких-либо бедствий и несчастий.
Финн произнес это так торжественно, что Люси рассмеялась. Он тоже улыбнулся.
— Это так приятно, Люси, — слышать, как ты смеешься. Последнее время мне не так часто приходилось слышать смех.
Его слова прозвучали довольно сухо, но искренне. Люси задумалась над тем, как он живет.
— Но ведь из вашей квартиры прямо сейчас доносится столько женского смеха, что вы можете слышать его и через дверь, и через стены, и даже через холл.
— Это совсем другого рода смех, — мягко сказал Финн, совсем растревожив ее душу.
Вспоминая снова все то, что она тогда говорила Хиатту, Люси пристально посмотрела на Финна и покраснела от смущения.
— Мне стыдно, что вы слышали то, о чем я говорила с Хиаттом.
— Послушайте лучше, что я вам скажу, Люси. — Он помедлил, его голос стал более хриплым. Финн пододвинулся к ней еще ближе и почти прошептал: — Если это поможет вам чувствовать себя лучше, то я должен признаться, что ваши поцелуи для меня были тоже чем-то особенным.
