Властители Рима - страница 26

Октавиан стал добиваться от сената примирения с Антонием. Постановления против Марка Антония и Лепида были отменены, и к ним отправились послы, а сам Октавиан предложил Антонию свою помощь против Децима Брута, если это понадобится. Антоний и Лепид с радостью согласились, но Антоний написал Октавиану, что сам победит Децима Брута в честь Октавиана.

Узнав о решении сената, на сторону Антония перешел с двумя легионами Азиний Поллион, до сих пор выжидавший и не принимавший участия в войне, а затем и Планк, сражавшийся ранее на стороне Децима Брута с тремя легионами. Прижатый к Альпам, Децим Брут оказался отрезанным от других сил республиканцев. Хотя в его распоряжении все еще находилось немало войск, он понял, что не сможет победить, и стал отступать, надеясь отойти в Македонию, на соединение с войсками Марка Брута. Однако подавленная трудностями и плохо обученная армия Децима Брута начала разбегаться. Часть его войск перешла к Марку Антонию, а часть — к Октавиану. В конце концов с Децимом Брутом осталось лишь 300 телохранителей, с которыми он разделил оставшуюся воинскую казну, но затем и те разбежались, за исключением 10 человек. С этими оставшимися Децим Брут попытался скрыться у галльского вождя Камилла, которому ранее оказывал услуги. Тот принял его, но сообщил обо всем Марку Антонию. Антоний же приказал отрубить Дециму Бруту голову и прислать ему.

Всего за три года до этого, когда летом 46 года до нашей эры Рим праздновал четырехкратный триумф — понтийский, египетский и африканский триумфы Юлия Цезаря, с которыми совместили и галльский триумф Децима Брута, Юлий Цезарь ехал, возглавляя торжественную процессию своих войск, в одной колеснице с Марком Антонием, а чуть сзади в той же колеснице сидели Октавиан и Децим Брут по прозвищу Альбин (Децим Брут был от рождения светловолос). И вот всего через два года Децим Брут стал одним из убийц своего благодетеля, а годом позже и сам погиб по приказу тех, с кем еще совсем недавно ехал на одной триумфальной колеснице.

Мутинская война завершилась.

Гробница Еврисака в Риме. 2-я половина 1 в. до н. э.

В ноябре того же 43 года до нашей эры на маленьком островке на реке Лавинии, вблизи Мутины, произошла встреча Октавиана, Марка Антония и Марка Лепида. Каждый из них, не доверяя другим, пришел в сопровождении пяти легионов. Первым по мосту на островок прошел Лепид и, убедившись, что место безопасно, махнул плащом Октавиану и Антонию, после чего те также прошли на остров. Они совещались два дня и, наконец, пришли к соглашению, объявив себя «триумвирами для устройства государственных дел» с неограниченными полномочиями до января 37 года до нашей эры. Чтобы уравнять себя с другими триумвирами, Октавиан отказался от консульства, но теперь консулы должны были назначаться с согласия триумвиров. Провинции и легионы были поделены между триумвирами. За Антонием были закреплены Цизальпинская Галлия и Трансальпийская Галлия, за Лепидом — Нарбонская Галлия и Испания, за Октавианом — Африка, Сицилия и Сардиния. Раздел восточных провинций, где укрепились республиканцы, решено было временно отложить.

Марк Туллий Цицерон

(3.01.106 г. до н. э. —

7.12.43 г. до н. э.)[2]

Также решили, что Октавиан и Марк Антоний отправятся в поход против Марка Брута и Гая Кассия, а Лепид, занявший вакантный после смерти Юлия Цезаря пост великого понтифика (главного жреца), останется в Риме и временно возьмет на себя управление Италией, Испанией же будет управлять через наместника. Солдатам выделялись земли и награды, причем помимо прочего для поселения солдат было выделено 18 богатых италийских городов, «как если бы эти города были завоеваны ими в неприятельской стране». Расселить солдат во вновь образованные колонии планировалось после разгрома Марка Брута и Гая Кассия.

Совсем недавно Цицерон в своей книге «Об обязанностях» писал, что «есть много людей, и притом жаждущих блистательности и славы, отнимающих у одних, чтобы давать другим, и при этом думающих, что они окажутся благодетелями по отношению к друзьям, если обогатят их любым способом. Но это столь далеко от исполнения долга, что ничего более противного исполнению долга не найти. Итак, надо следить за тем, чтобы наша щедрость приносила друзьям пользу и не вредила никому. Поэтому передача имущества от законных собственников сторонним людям, совершенная Луцием Суллой, а впоследствии Гаем Цезарем, казаться щедростью не должна; ибо щедрым может быть только законное действие». Многие римляне помнили эти слова Цицерона, переписывали и хранили его книги, только кто мог, не имея войск, противостоять триумвирам?