Зависла пауза. Лица окаменели, но потихоньку домочадцы стали оборачиваться друг на друга: домочадцы принялись вспоминать, соображать.
– Я помчалась за нашатырным спиртом! – торопливо уточнила Мелани.
– Мы несли Марион в спальню, – ответили садовник с поваром.
– Потому что я потеряла сознание… – добавила Марион.
– А я… я пошел проверять ограду и дом с внешней стороны… Фредерик, а ведь у кабинета оставался ты один! Выходит… Парень, выходит-то, что только ты мог убить хозяина!
– Я? Дядю? Да ты с ума сошел!
– Больше некому, – жестко заявил Кристиан.
– Не смей! Ты не имеешь права… Лакей, тебе не понять, что я дядю любил!
– Не стоит напрягаться, Фредерик, – заметил Реми. – Не трудитесь. Фотографии Марион с одноклассником сделали вы, вы же их отправили дяде на электронную почту, чтобы спровоцировать его ревность!
Домочадцы взирали на Фредерика и Марион с недоумением: они ничего до сих пор не знали о фотографиях, в эту историю их никто не посвятил, и теперь они пытались понять, что к чему.
– Он что, он… – Этьен подбирал слова. – Фредерик застукал хозяйку с любовником, что ли?
– Мадам нашла себе молоденького гарсона[8]… а секретарь ее заложил! – радуясь своей догадке, хохотнула Элоди.
Марион сидела неподвижно, ни на кого не глядя.
– Не совсем так, – вступил комиссар, – но фотографировал Марион с молодым красивым человеком именно Фредерик. У нас есть свидетели, которые его видели за этим занятием и опознали его по предъявленной нами фотографии!
Комиссар блефовал: это был один из тех пунктов, в которых Реми попросил его поддержки. И блеф сработал!
– И что с того?! – воскликнул Фредерик. – Я просто заботился о дяде! Он имел право знать, как проводит время жена без него! Он сам меня попросил за ней проследить!
Марион по-прежнему не шелохнулась, несмотря на то, что все обернулись на нее, ожидая возмущенной – или смущенной – реакции.
Такой ход со стороны секретаря был некоторой неожиданностью для Реми, но он быстро нашелся.
– Допустим. Я вам не верю, но допустим, что он сам вас попросил. Однако именно вы навели его на мысль устроить данный розыгрыш с целью проверить чувства Марион! Потому что вы уже спланировали его убийство, причем до последней детали: дядя изобразит сцену, которую вы же ему присоветовали, после чего все домочадцы впадут в панику… Расчет ваш оправдался, так оно и случилось. Вы раздали слугам разные поручения и остались один на один с дядей. Вы вошли к нему. Жан-Франсуа был доволен произведенным эффектом. Он вас даже поблагодарил за идею, – вдохновенно импровизировал Реми, – что, к слову, напечаталось в его файле, так как режим диктовки был еще включен…
– Чушь, чушь! Какие у вас доказательства?
– Вы предусмотрительно стерли последние строчки в тексте романа, да, – проговорил комиссар. – Но мои ребята сумели их восстановить! И мы прочитали ваш разговор с дядей!
Фредерик искал слова, чтобы опровергнуть слова комиссара, но явно не находил. Очередной блеф удался на славу.
– И тут вы встали позади кресла Ларю, – продолжил Реми, – бормоча о своей любви к дяде и удачно завершившемся эксперименте… И ударили его настоящим, уже не бутафорским ножом в сердце! А бутафорскую нашлепку с его халата вы сняли, естественно.
– Неправда… Вы лжете!!!
– Куда вы дели эту нашлепку, Фредерик? Выйти за пределы поместья в тот момент вы не могли… Вы ее спрятали в доме или в саду… – произнес комиссар. – Где именно?
– Нигде! Я не убивал дядю, это какая-то дикость!
– Ладно, – добродушно усмехнулся комиссар, – не трудитесь. Мы ее уже нашли, – проговорил он и вытащил из своего кармана знакомую бутафорию: черную рукоять ножа, к которой была прикреплена превосходная имитация кровавого пятна, напоминавшего фаллос. Гаджет был упакован в полицейский пакетик с наклейкой, как положено.
– Вы не могли ее найти! Я ее спрятал в… – он запнулся. – Вы не могли найти! Это провокация!
– Зато с вашей стороны практически признание!
– Ничего подобного! Я хотел сказать, что вы не могли найти, потому что я не прятал, я не убивал дядю!
– Прятали. Сначала к себе в карман. Затем в своей комнате…
Комиссар в очередной раз блефовал, как они условились с Реми, – логика подсказывала им именно такие ходы. Они просто поставили себя на место секретаря: в тот момент он действительно не мог выйти ни во двор, ни тем более за пределы усадьбы – стало быть, прятал улику в доме и уж как пить дать в своей комнате.
