Она указала на решетку.
– Томас, мы не можем пообщаться без этого барьера между нами?
– Барьера? – Отец был в таком восторге, что лишь теперь, кажется, заметил преграду. Мы стояли у тех ворот, через которые экипажи отъезжали от дома лорда Палмерстона. Он повернулся к привратнику. – Будьте так любезны…
Когда створки ворот открылись и мы вышли наружу, отец снова всплеснул руками, радостно глядя на гостью:
– Похоже, ты выросла, а я остался все того же размера. Что же ты делала все эти годы, Кэролайн? Откуда, во имя Создателя, ты узнала, где меня найти?
– Для меня было полной неожиданностью узнать, что ты живешь в двух шагах от моего дома, – ответила Кэролайн.
– В двух шагах? Не понимаю.
Она указала налево, в сторону Гайд-парка:
– Я живу на Парк-лейн.
Мы с отцом чуть было не раскрыли рты от изумления.
– Да, Томас, я преуспела в жизни. Больше никакого сна под попоной, никакой крысиной возни в заброшенном доме.
– Ты удачно вышла замуж? – спросил отец.
– Очень удачно. А о том, где вы остановились, мне сказал один из знакомых. Хозяин этого дома.
– Лорд Палмерстон?
– Я ведь уже говорила, что преуспела в жизни.
Неожиданно наше внимание привлекли крики с улицы. Мальчишка, продававший газеты, размахивал свежим номером и орал во всю глотку:
– Первое убийство в поезде!
Люди толпились вокруг него, раскупая экземпляры так быстро, что он едва успевал собирать за них деньги.
– Зверское убийство уважаемого адвоката! Преступник скрылся!
Кэролайн мрачно слушала крики разносчика газет.
Словно представив себе страшную сцену убийства, она обернулась к нам и произнесла:
– Я читала, что вы ехали в соседнем купе. Слава богу, никто из вас не пострадал. Томас, ты не хочешь развеяться? – Она схватилась за края раздувшегося от ветра плаща. – Я бы не прочь посидеть где-нибудь в более теплом месте. Мы встретились спустя полвека, так давай отпразднуем это.
К моей радости, Кэролайн отвела нас в тот же новый ресторанчик в Сохо, где мы с Шоном и Джозефом надеялись приятно провести время два дня назад.
– Все говорят, что еда здесь замечательная. А посмотрите на эти цветные стеклышки в лампах! – Кэролайн восхищалась всем, словно ребенок.
Никто, казалось, не заметил моей немодной одежды или небольшого роста отца. Посетители были слишком заняты, обсуждая убийство в поезде.
– Мало того что приходится беспокоиться из-за столкновений и крушений, – жаловался какой-то мужчина, – так теперь еще и попутчиков придется бояться.
– Мне говорили, что поезда сегодня утром шли почти пустые, – сокрушался его приятель. – Хорошо, что биржа не работает по выходным, иначе цена на мои железнодорожные акции упала бы еще ниже.
Как и крики газетчика, этот разговор чем-то встревожил Кэролайн. Когда она опять обратила внимание на нас, ей понадобилось время, чтобы вернуться в благодушное настроение.
– Чай для всех, – велела она официанту. – Тебе что-нибудь посолиднее, Томас?
– Что-нибудь сладкое.
– Принесите нам десерты, – попросила Кэролайн. – А вам, Эмили?
– Что ж, это место славится стейками. – Я старалась говорить непринужденно. – И я не могу уйти, не отведав отбивную, не так ли?
Вынужденное гостеприимство лорда Палмерстона могло закончиться со дня на день. Поэтому я научилась есть про запас, когда выпадала такая возможность, особенно если угощение было бесплатным.
– Да, отбивную, зелень, отварной картофель и капусту, – сказала я небрежно. – Да, и почему бы вам не принести немного сыра и хлеба с маслом?
– Действительно, – ответил официант, выражение его лица не оставило никаких сомнений в том, что он услышал, как урчит мой живот.
Брови отца блестели от пота. Он сжимал руки, чтобы унять дрожь.
– Томас, если чувствуешь, что тебе нужно выпить лауданума, пожалуйста, не стесняйся меня, – сказала Кэролайн. – Ты выглядишь, словно заболел тифом. Но я подозреваю, что это болезнь иного сорта.
– Ты не будешь возражать? – спросил отец.
– Я не в первый раз вижу, как кто-то пьет лауданум, – ответила Кэролайн.
Официант принес чай, хлеб и печенье. Пока я наливала отцу чай, он незаметно вынул из кармана сюртука бутылочку и добавил немного рубиновой жидкости в дымящуюся чашку.
