Иногда за ночь мы зарабатывали фунтов сто, если не больше. Мы приобрели более добротную одежду и могли теперь заманить к себе более богатых джентльменов, ищущих развлечений, которые не одобрили бы их жены и дети. В конце концов нам пришлось сменить Париж на другие французские города, где нас еще никто не знал. Затем мы побывали в Португалии, Испании, Италии – повсюду, где путешествуют богатые англичане в поисках тайных развлечений.
Кэролайн обернулась к перегородке, отделявшей ее и Де Квинси от трупа.
– Ты точно ничего не слышишь?
– Только то, как скрипит дом, – заверил ее Де Квинси.
– Ты не слышишь, как скребутся крысы? Нужно принести блюдца с фосфорной смесью и поставить в каждой комнате.
– Расскажи мне о Европе, Кэролайн.
Она медленно отвела взгляд от перегородки.
– В конечном итоге я слишком выросла, чтобы играть роль маленькой невинной девочки. Наша схема изменилась, я стала девушкой, которую Брунелл якобы обманом увез из родного дома в Кенте. А устрашающего вида помощник изображал моего брата, разыскивающего меня. Эта схема тоже хорошо работала, но не вызывала у наших жертв такого же страха и смущения, как прежняя, – и, соответственно, не приносила таких денег.
Вскоре я придумала план получше. Брунелл предлагал меня очередному джентльмену, мы уединялись в комнате, а потом в нее врывался наш помощник, теперь уже изображая моего мужа и держа на руках плачущего ребенка. Он отдавал ребенка мне и обещал избить до полусмерти джентльмена, лишившего бедную крошку материнской заботы. Используя эту уловку, мы зарабатывали неплохие деньги, но дети были плохими актерами. Они начинали плакать, когда не нужно, и предательски молчали, когда нам требовался их плач, и со временем мы вернулись к первоначальной схеме, когда джентльмена, оказавшегося наедине с девочкой шести, восьми или десяти лет, заставал на месте преступления устрашающего вида человек с дубинкой в руке. Как я уже сказала, мы зарабатывали неплохие деньги. Брунелл и нанятые нами помощники все пропивали или проигрывали в карты, но я сохранила свою долю.
Кэролайн гордо кивнула.
– А как ты встретила Эдварда?
– Брунелл умер от тифа. Один из его знакомых, Эдвард – хотя это не настоящее его имя, – когда-то был актером. Он на редкость талантливо изображал человека из общества и умел вызывать доверие, поэтому я решила, что он идеально подойдет на роль человека, предлагающего маленьких девочек богатым джентльменам.
– И в конце концов ты вышла за него замуж.
– После всего того, что я тебе рассказала? – с отвращением воскликнула Кэролайн. – Благодарение Господу, я не собиралась связывать себя браком.
– Кто же тогда отец Стеллы?
– Не имею ни малейшего понятия. Она была одной из тех младенцев, что я использовала в своих схемах. В отличие от других детей, Стелла каким-то образом поняла, в чем заключалась ее роль. Я назвалась ее матерью и воспитала ее, научила всему необходимому. Иногда требовалось, чтобы за занавеской комнаты, в которой уединялись мы с джентльменом, висела колыбель. Стелла была восхитительна. Когда врывался помощник, изображавший моего мужа, она кричала так громко, что еще больше смущала нашу жертву.
– Значит, тогда она и видела, как мужчины тебя «лапали».
Кэролайн раз за разом оглядывалась на перегородку, скрывающую труп.
– Я в самом деле не слышу там ничего необычного, – снова успокоил ее Де Квинси. – Расскажи мне, что с тобой случилось в сорок восьмом году.
Кэролайн опустошенно вздохнула:
– К тому времени я приобрела прекрасные дома и поместья в различных городах, где Эдвард, я и Стелла продолжали работать по нашим схемам. Но мне уже стало ясно, что богатые ведут себя слишком высокомерно и бедные скоро взбунтуются. Не дожидаясь, когда вся Европа взорвется, я продала все, чем владела. Предложенная мной цена была так заманчива, что я без труда убедила этих глупцов купить мои дома и поместья. Три месяца спустя все это запылало огнем. Но Эдвард, я и Стелла уже добрались до Лондона, изображая почтенное семейство, которому удалось вырваться из кошмара. Я решила, что придуманная мной фамилия Ричмонд очень удачно объединяет английское слово «богатство» и французское слово «мир». Лондон настолько боялся революции, что никто не усомнился в нашей истории. А если даже кто-то что-либо и заподозрил, то не стал проверять из-за охватившего континент хаоса. Эдвард открыл контору в деловом районе города и сначала занимался кредитами, а потом стал финансовым консультантом. Владелец дома на Парк-лейн не мог не вызывать доверия клиентов. К нам обращалось все больше людей, включая премьер-министра и членов его кабинета.
