– Значит, ты говорила с Кельвином. Он убедил тебя…
– Нет. Он ничего об этом не знает.
– Тогда в чем дело? Еще пару дней я был уверен, что у нас все хорошо, Даниэлла. С того самого вечера. Мне казалось, ты ощущаешь то же, что и я. Ты не похожа на остальных женщин. Ты бы не стала превращать это в игру. Если бы тебе не понравился тот вечер, ты бы отказалась от наших встреч, передав меня кому-нибудь другому. Это потому, что я отказался лететь на задание? Думаешь, я испугался, Даниэлла? Нет, ты не такая глупая.
– Да, дело в этом, Март, ну, или почти в этом. Позволь мне рассказать.
Она высвободилась и отошла от него к стене, где в толстой резной рамке висела анимированная картина, на которой один пастельный оттенок сменялся другим, что сильно навевало сон.
– Помолчи и дай мне рассказать все, что смогу, – сказала Даниэлла и щелкнула рычажком, управляющим картиной, ускорив процесс так, что свет начал сменятся светом в почти военном ритме. – Тот вечер мне понравился, как ты это назвал. В тебе есть что-то такое, чего я раньше никогда не видела. Это волнует и… возможно, представляет опасность. Пока ты не пришел ко мне той ночью, мне казалось, что в Андре есть все, что мне нужно. Но, Март, что с тобой не так? Ты сам-то знаешь? – Даниэлла с тревогой посмотрела на него, пытаясь найти ответ.
– Я бы хотел знать. А ты?
Она не ответила.
– Скажу тебе честно, – все еще играя с рычажком, продолжала Даниэлла, – Март, ты не тот, кто мне нужен. Вначале мне казалось, что ты тот самый. Но сейчас я знаю, что это не так. Разве этого не достаточно?
Хэверс резко набрал воздуху, чтобы возразить. Но то, как она смотрела на него, заставило его замереть, в его сознании зародилась неприятная, но проницательная мысль. Она все знает! Что бы с ним было не так, Даниэлла выяснила это. Ллевелин тоже все знал. Хэверс внезапно понял это, вспомнив разговор с Лидером и добавив известные ему факты. В нем был какой-то секрет, который он почти раскрыл за эти долгие, напряженные часы одиночества.
Что же это было? Хэверс решил, что может это выяснить. Он должен так сделать, даже если придется обмануть девушку, которую он думал, что любит.
– Давай перестанем притворяться, – внезапно сказал он. – Ты же пришла сюда явно не для того, чтобы рассказать мне все это. Ты пришла с какой-то целью. Увидеть меня, посмотреть на меня, понять, сколько мне известно. Последние три дня я провел, лежа на спине и размышляя, Даниэлла. Теперь у меня есть ответы. Ты права, – я не тот человек, который тебе нужен. Я, вообще, не совсем человек. Я пустой, неуравновешенный, неполный. Я знаю. Ты это хотела сказать?
Палец Даниэллы, лежащий на рычажке, внезапно дернулся, от чего на картинке вспыхнули яркие, пламенные цвета.
– Значит, ты все понимаешь. Да, Март, я никогда тебе не лгала. Это правда. Я выросла Лидером, а не женщиной. У меня нет никаких иллюзий насчет любви. Я могла бы очень сильно полюбить тебя, слишком сильно, чтобы это осталось безопасным. А ты… ты не создан для любви. И понимаешь это не хуже меня. С Андре я буду в безопасности. А с тобой… С тобой мне будет страшно. Нет, Март, боюсь, у нас ничего не получится.
Внимательно глядя на нее, Хэверс шагнул вперед, чувствуя каждый сантиметр расстояния и говоря только то, о чем он размышлял в часы тишины.
– У меня пробелы в памяти, – сказал он. – Я не помню, что было несколько лет назад, но в моем прошлом есть место, откуда постепенно выходят странные воспоминания. Там почва кажется твердой, но за пределами этого участка нет ничего устойчивого. Думаю, я знаю, в чем дело, Даниэлла. Знаю, что со мной не так. Вариант только один. Тебе тоже все известно. Как давно ты узнала об этом?
Хэверс сам не знал, куда закидывает удочку, и что именно являлось тем «одним вариантом». Но он понял, что Даниэлле это известно. И следующие ее слова дали ему понять, что он выиграл.
– Только сегодня утром, Март, – ответила она.
– Как ты узнала?
Хэверс кашлянул, чтобы убрать из голоса ликование. От волнения его сердце громко застучало, а желудок завязался узлом. Сработало! Через секунду Даниэлла все выдаст.
