Устав от хождений, вытягиваюсь на кушетке. Когда она проснется, я попрошу ее обсудить со мной кое-какие из моих последних снов, наполненных насилием и сексом. Она не будет шокирована; она не раз уже слышала, как люди, пахнущие увядшими лилиями, называли ее папу отвратительным.
Окидываю взглядом Будду, девственную весталку, Исиду и Градиву, и вдруг меня пронзает мысль о необычных чистоте и порядке, царящих в комнате, которая внезапно приобретает холодность музея.
Или гробницы фараона. И (если Анна права, если ее письмо не просто мрачная реакция на мою скорую смерть) грабители гробниц уже сделали свое дело.
Сажусь рядом с Анной. Я расскажу ей сказку о нашей любви. Опишу ей тот день в горах, один из многих-многих дней. Внезапный пожар горечавки. Тень от облака крадется по зеленой долине. Радостное ощущение свободы. Анна смеется, как крылатая Победа; ее волосы спутаны, ветер обдувает ее, и юбка прилипает к бедрам; от таких восхождений мышцы ног начинают болеть, воздух — как чистый кислород…
Останавливаюсь. Она все еще спит и ничего не слышит. Печаль за нее переполняет меня. Она так утомлена заботами обо мне, что теперь дарует мне видение: вот как она будет выглядеть на смертном одре. Кто же оплачет Анну-Психею, когда она и сама спустится к теням?
То understand just one life, you have to swallow the world.
Salman Rushdie, Midnight's Children
Чтобы понять всего одну человеческую жизнь, нужно проглотить целый мир.
Салман Рушди. «Дети полуночи»
Герой романа Д. М. Томаса, умирающий Зигмунд Фрейд, говорит: «Меня разберут на сомнительные воспоминания и анекдоты и лишь потом — на биографии». Мы далеки от того, чтобы рассматривать роман «Вкушая Павлову» как собрание сомнительных анекдотов, но те, кто рассчитывает, прочтя его, составить представление об истинном Фрейде и о его жизни, будут обмануты в своих ожиданиях. Интересующихся биографией Фрейда мы отсылаем к книге Э. Джонса «Жизнь и творения Зигмунда Фрейда» или к роману Ирвинга Стоуна «Страсти ума, или Жизнь Фрейда» — этот солидный труд, обладая несомненными художественными достоинствами, не только основан на фактах, но и, будучи романом-биографией по жанру, чурается вымысла. Что же касается романа Д. М. Томаса, то он тоже основан на фактах, вот только автор писал отнюдь не роман-биографию, он ставил перед собой совсем другие цели…
Впрочем, в наши задачи не входит анализ творчества Д. М. Томаса, мы лишь хотим дать читателю возможность соотнести реальные факты из жизни Зигмунда Фрейда (памятуя о том, что Фрейд и его жизнь до недавнего времени были для подавляющего большинства российских читателей терра инкогнита) с событийной канвой романа. (Оговоримся, впрочем, что биографии и мемуары, из которых черпаются «факты», тоже пишутся людьми небеспристрастными, имеющими свои симпатии и антипатии.)
Сигизмунд (впоследствии он изменит свое имя на Зигмунд) Фрейд родился в маленьком городке в Галиции, откуда вскоре его родители перебрались в Вену. От первых лет жизни у Фрейда осталось несколько ярких воспоминаний.
Случайно в вагоне поезда он видит свою мать голой (Томас устами Фрейда: Вспоминаю заросшее лесом купе в поезде. Мать отпустила мою руку, и я увидел белые склоны Карпатских гор и золотой шуршащий водопад. Поезд грохочет и дергается. Куда мы едем — не знаю), и это происшествие вызвало у мальчика какой-то священный страх.
Его няньку по имени Моника сажают за кражу в тюрьму (Томас устами Фрейда: она что-то украла у матери, и ее выгнали, несмотря на громкие рыдания… Филипп (единокровный брат Фрейда) сказал: «Ее упрятали»), и этот случай и все с ним связанное стали со временем предметом пристального исследования Фрейда-психоаналитика.
Маленький Фрейд с племянником и другом детских игр Йоном играют на лугу с Полиной (сестренкой Йона), и есть в их игре такой неприкрытый сексуальный элемент, что Фрейд всю жизнь будет вспоминать об этом эпизоде как об изнасиловании (Томас устами Фрейда:…перед глазами всплывают только сценки из наших детских лет: щипки Йона и таскание за волосы среди одуванчиков; я хватаю Полину за руки, чтобы он мог похитить ее цветы).
