Адель, бледная, усталая, но счастливая, радостно кивнула.
- Но, может быть, стоит пересмотреть это решение? Подумай, было бы хорошо назвать ее Амелией… или, например, Луизой[22] - это нынче модно. Подумай, может быть…
- Нет, никогда, ни за что на свете! Это Дезире. Никакое другое имя ей не подходит!
Гортензия, качая головой, спросила:
- Ну, а кормилицу-то ты нанимать будешь?
- У меня есть молоко.
- От кормления, милочка, грудь портится. Я бы рекомендовала тебе взять кормилицу. В нашем положении надобно заботиться о внешности. Если ты согласна, я подыщу хорошую женщину…
Адель не слишком охотно произнесла:
- Я согласна. Но Дезире будет со мной, всегда со мной. В деревню я ее не отдам.
- От детей всегда ужасный шум. Ты еще не знаешь этого.
- Я потерплю.
- А понравится ли это тем… кого ты будешь принимать у себя?
Гортензия имела в виду мужчин и спрашивала откровенно, ибо давно уже знала о намерениях дочери. Адель сухо ответила:
- Мне кажется, им до этого не должно быть дела. Я не намерена знакомить их с Дезире.
У Адель были свои, непреложные убеждения насчет того, как следует обращаться с дочкой. Она обдумала все еще до ее рождения. Поведение ее как матери будет противоположно поведению Гортензии. И уж конечно Дезире никогда не придется искать утешения у других и убегать из дома.
Утром следующего дня Гортензия и доктор отправились в мэрию округа, где зарегистрировали младенца «Дезире, родившейся 12 числа текущего месяца, в два часа дня, в квартире своей матери… незаконнорожденного ребенка мадемуазель Адель Эрио». Это была формальность, требуемая законом.
Адель ожидала мать, лежа в постели. Сегодня она чувствовала себя куда более сильной, чем вчера. Живот был уже плоский. Единственную боль доставляли груди, полные молока, - их пришлось перевязать. С этим надо было смириться. Адель в который раз приподнялась на локте и заглянула в колыбель - та всегда находилась рядом, она не разрешала отодвинуть ее ни на дюйм. Дезире, недавно накормленная, как всегда, спала. Она была все такая же розовая, как и раньше, но утром доставила всем много беспокойства, срыгивая проглоченное молоко. Подумывали даже о том, не уволить ли найденную кормилицу. Потом, к счастью, все пошло гладко, и волнения улеглись.
Нежность сжимала сердце Адель, когда она смотрела на Дезире. Впервые за много месяцев ей даже стало как-то жаль Эдуарда: он ведь совсем не знает такой девочки. Не чувствует такой любви, как Адель. Для Адель, например, любовь к Дезире была теперь самым важным на свете. Теперь хотелось ради этой девочки достичь большего, чем она имела. Жить в настоящем дворце, одном из старинных парижских отелей. Купить множество вилл - близ Парижа, в Нормандии, на Лазурном берегу. Тратить четыреста тысяч франков в год, так, чтобы повсюду тебя знали…
Адель взглянула на Жюдит:
- Как ты думаешь, после родов… ну, словом, сколько нужно времени, чтобы полностью оправиться?
- Оправиться для чего?
- Для того, чтобы спать с мужчинами.
Жюдит расхохоталась:
- Видимо, для мадемуазель это все равно что пара пустяков!
- А что тут такого? Я никогда над этим не задумывалась. Мне все мужчины безразличны. Так даже легче. Жюдит уже более серьезно ответила:
- Это вы у своей мамы спросите, много ли нужно времени. Впрочем, она все твердит, что в вашем роду женщины сильные.
Из прихожей донесся оживленный голос Гортензии. Она вошла в спальню дочери, снимая шляпку:
- Взгляни, дитя мое, кого я тебе привела! Я говорила, что ты еще не здорова, но он настаивал. Похоже, у него к тебе какое-то поручение.
Спутником госпожи Эрио был Жак Морэн, Адель его сразу узнала и даже приподнялась в постели, удивленная таким визитом. Смуглый южанин с улыбкой поцеловал ей руку:
- Поздравляю, мадемуазель, поздравляю! Что, вот это и есть ваш ребенок? Я слышал, вы назвали ее Дезире. Ну, и как вы думаете, на кого она похожа?
- На меня, конечно, - сказала Адель, обрадованная таким явным интересом к ее дочке со стороны совершенно постороннего человека - до сих пор дитям восхищались только самые близкие люди. - Правда, у нее голубые глаза, но мама говорит, что цвет глаз потом меняется. Она будет зеленоглазая, как и я.
