Кайтелер плотно сжала губы. Она явно осталась при своем мнении.
Вдруг заиграл мобильник. Кайтелер схватила сумочку и вынула телефон.
– Да, Саша! Нет, я тут с друзьями… Сидим, разговариваем. Как, уже?! Ты дома? Хорошо, мы сейчас подскочим. Выбегаем, ловим тачку – и к тебе… Минут десять, не больше! – Кайтелер резким щелчком захлопнула «раскладушку»: – Надо бежать!
– Куда?! – возопил Кудасов. – Сейчас первый час ночи, и я уже начал мечтать о мягкой постели!
– Мечтать можешь и на улице, – отрезала Кайтелер. – Валерий Иванович, подгоните его!
– Да что случилось, Бьянка? Объясните, наконец! – взмолился уставший не меньше Кудасова Тавров.
– А разве непонятно? – удивилась Кайтелер. – Саша расшифровал, что представляет собой ваш артефакт. Он разгадал загадку, понимаете?
Гениальный Саша, к счастью, тоже жил на Васильевском острове, на 17-й линии, так что через пятнадцать минут вся компания уже стояла перед дверями Сашиной квартиры на четвертом этаже старого мрачного дома.
– Ты умница! – сразу объявила Кайтелер, едва Саша открыл дверь. – Дай я тебя расцелую!
И она немедленно выполнила сказанное. Ошеломленный Саша только и смог пробормотать:
– Вы, это… потише… родители спят. Аккуратно так, на цыпочках, в мою комнату проходите.
Гости прокрались по скрипучему паркету в Сашину комнату, где светился солидным двадцатидюймовым экраном монитор и деловито шумел вентиляторами системный блок.
– Вы действительно поняли, что это штука собой представляет? – с нетерпением спросил Тавров.
– Ну… не совсем так, – признался Саша. – Я понял, частью чего она является. Понимаете, я пробил по внешним признакам ваш артефакт во всех доступных базах, но не нашел ничего похожего. Тогда я решил поработать с самим артефактом. К сожалению, мне недоступно оборудование для анализа материала, поэтому я посидел только над его внешней формой. Поскольку вы сказали, что таких артефактов в природе несколько, я решил попробовать выяснить, сколько же их в действительности. Так вот, их ровно шестьдесят – не больше и не меньше.
– Хм… и откуда это следует? – недоверчиво ухмыльнулся Кудасов.
– А из формы артефакта, – невозмутимо отозвался Саша. – Вы заметили, что его форма несколько странна? Задняя кромка пластины относительно передней развернута на 3 градуса. Обратите внимание: ровно на три градуса! Сканер дал точность до третьего знака, но я полагаю, что в реале точность математическая. Но это не все: пластина имеет прогиб в середине, примерно три миллиметра. Кроме того, на верхней поверхности в шести миллиметрах от края имеется шестимиллиметровый паз. И точно такую же картину мы наблюдаем на нижней поверхности, у противоположной кромки. Все это подвело меня к мысли, что пластины стыкуются между собой именно по этим пазам, поскольку расстояние от края до паза в точности соответствует ширине паза. Я построил трехмерную модель, исходя из того, каким образом могут соединяться эти пластины. И вот что я обнаружил: соединенные пазами и выступами шестьдесят пластин образовали бы геометрически правильное кольцо диаметром около четырех с небольшим метров. Точнее, это кольцо представляет собой ленту Мебиуса, поскольку при подстыковке очередной пластины лента поворачивается на 3 градуса. Смотрите, вот на мониторе сделанная мной трехмерная сборка кольца из артефактов.
– Ерунда! – перебила его Кайтелер. – Если соединять пластины таким образом, то пазы первого и последнего артефактов окажутся в одной плоскости. А чтобы состыковаться, они должны находиться напротив друг друга.
– Молодец! – похвалил ее Саша. – Быстро соображаешь. Это означает лишь одно: первая пластина отличается от всех остальных тем, что оба паза находятся на одной поверхности. Ведь не зря они пронумерованы, не так ли? Ищите первую пластину, а когда найдете – то вы сможете либо убедиться в моей правоте, либо опровергнуть мою концепцию. Все, больше я ничем не могу вам помочь!
– Спасибо, Сашка, ты умница! – вновь восхитилась Кайтелер.
Выйдя на улицу, Тавров сказал:
– Что-то здесь не так. Я полагал, что артефакты должны быть одинаковыми по форме, а пронумерованы они совсем с другой целью. Как-то это все неубедительно…
