Один из предметов побуревшей мебели зашевелился, и это оказался полковник, щурясь и озираясь по сторонам, улыбнувшись безумной беззубой улыбкой.
– Чарли!
– Полковник, вот Дуг и Джон пришли…
– Добро пожаловать, мальчики, присаживайтесь, присаживайтесь!
Мальчики смущенно сели на пол.
– А где же… – начал было Дуглас.
Чарли вовремя ткнул его в ребро.
– Где же… что? – спросил полковник Фрилей.
– Он хочет сказать, где же смысл нам самим говорить.
Чарли скорчил рожу Дугласу, затем улыбнулся старику.
– Нам сказать нечего, лучше вы расскажите нам что-нибудь, полковник.
– Берегись, Чарли, старики только и ждут, чтобы их попросили поговорить. И как начнут тарахтеть, что твой ржавый лифт в шахте.
– Чэн Ляньсу, – предложил наугад Чарли.
– Что? – переспросил полковник.
– Бостон, – подсказал Чарли, – 1910 год.
– Бостон, 1910 год… – Полковник нахмурился. – А, ну конечно, Чэн Ляньсу!
– Да, полковник, сэр.
– Ну-ка, посмотрим…
Голос полковника зажурчал, безмятежно покачиваясь на волнах озера.
– Посмотрим, посмотрим…
Мальчики затаили дыхание.
Полковник Фрилей смежил веки.
– 1 октября 1910 года, мирный прохладный осенний вечер, Бостонский театр варьете. Да. Аншлаг. Все в ожидании. Оркестр, фанфары, занавес! Чэн Ляньсу, великий маг Востока! Вот он, на сцене! А вот я, первый ряд, середина!
– Ловля пули! – выкрикивает он. – Добровольцы?
Встает человек рядом со мной.
– Проверьте винтовку! – говорит Чэн. – Сделайте на пуле отметину! – велит он. – А теперь цельтесь в мое лицо и выстрелите этой пулей из винтовки, – говорит Чэн, – и на том конце сцены я поймаю пулю зубами!
Полковник Фрилей делает глубокий вздох и умолкает.
Дуглас вытаращился на него в благоговейном ужасе. Джон Хафф и Чарли совершенно оторопели. Вот старик продолжает. Его голова и туловище неподвижны, и только губы шевелятся.
– Товсь! Цельсь! Пли! – скомандовал Чэн Ляньсу. – Бах! Трещит выстрел. Чэн Ляньсу вскрикивает, шатается, падает с окровавленным лицом. Ад кромешный! Зрители срываются с мест. Что-то не так с винтовкой. Кто-то говорит: «Он мертв». И действительно. Мертв. Ужас, ужас… Я навсегда запомню его лицо в кровавой маске. Впопыхах опускают занавес. Дамы голосят… Тысяча девятьсот десятый год… Бостон… Театр варьете… Несчастный… Несчастный…
Полковник Фрилей медленно приоткрывает глаза.
– Ух ты! Полковник, потрясающе! – говорит Чарли. – А про Пауни Билла расскажите?
– Про Пауни Билла?..
– И про то время, когда вы были в прерии в тысяча восемьсот семьдесят пятом году.
– Пауни Билл…
Полковник погрузился во тьму.
– Тысяча восемьсот семьдесят пятый… да. Мы с Пауни Биллом стоим в ожидании на небольшом возвышении посреди прерий.
– Ш-ш-ш, – шепчет Пауни Билл. – Прислушайся.
Вот-вот на исполинских подмостках прерии разыграется буря. Гром. Еле слышный. Снова гром. Уже сильнее. По всей прерии, насколько хватало зрения, огромное приземистое зловещее грязно-желтое облако, кишащее черными молниями, полсотни миль в ширину и в длину, да с милю высотой и не выше дюйма над поверхностью земли.
– Боже! – вырвалось у меня. – Боже праведный! – воскликнул я с вершины холма. – Господь всемогущий!
Мальчики, земля сотрясалась, как лишенное рассудка, обезумевшее сердце. Меня колотил озноб. Твердь земная содрогалась: бой, биение, грохот. Рокот. Вот вам редкое слово: рокот. O, как же рокотала неистовая буря по верхам и низам, переваливая через холмы. Ты видел непроницаемую тучу, и больше ничего.
– Вот они! – закричал Пауни Билл.
И облако оказалось пылью! Не парами, не дождем, а пылью прерий, взметнувшейся из-под сухой, как порох, травы, словно мельчайшая кукурузная мука, пыльца, воспламененная лучами проглянувшего солнца. Я снова возопил! Почему? Потому что завеса адской пылищи спала и я увидел их! Клянусь! Великое воинство древних прерий – бизонов, буйволов!
Полковник позволил тишине сгуститься, потом развеял ее.
– Головы словно кулачищи исполинских негров, тулова как локомотивы, глаза как раскаленные уголья! Двадцать, пятьдесят, двести тысяч железных снарядов примчались с запада и сбились с пути, растаптывая прах, навстречу забвению!
Пыль приподнялась и на какой-то миг явила мне море горбов и грив, я увидел, как черные косматые волны вздымаются и падают…
