Дальше уже было легче проверять и перепроверять. Вскоре он ходил сквозь стены корабля, на котором она прилетела. Проще было производить всяческие проверки с кораблем, чем с Эльзой. Она-то останется «реальной» до конца, а корабль — лишь маленькая деталь иллюзии.
За последний час у него были и тяжелые моменты. Стало совершенно ясно, что он теряет последние рубежи, отстаивая здравый рассудок в океане безумия. Сейчас он битву выиграл, но, возможно, это последняя победа. В следующий раз, может статься, он не сумеет разглядеть иллюзию. И что тогда?
С Эльзой кончено. Она была слишком и в то же время недостаточно реальной. Зачем он отпустил Уну?
Усталыми шагами он вернулся на станцию, снял костюм. Эльзу он нашел в комнате отдыха, она сидела на корточках и больше всего напоминала девицу с обложки журнала.
— Вон, — грубо сказал Орд. — Не надо было вам сюда прилетать. Мне очень жаль.
Она метнулась к пистолету. Но он вовремя взял себя в руки, напомнил себе о действительном положении дел, и когда она в него выстрелила, ничего не почувствовал.
Он улыбнулся Эльзе.
— Инстинкт самосохранения слишком силен. Я не позволю, чтобы меня подстрелил фантом.
Он медленно пошел на нее, она никак не хотела отдавать пистолет, укусила Орда за руку, было больно. Но все равно он отнял оружие.
— Если вы будете стрелять в меня, это ничего не даст, — подчеркнул он, — А вот если выстрелю я, вы умрете. Вам это известно?
Она мрачно кивнула и поднялась, потом, надев костюм, вышла.
Через двадцать минут ее корабль стартовал. Орд даже не посмотрел ему вслед.
Пистолет он по-прежнему держал в руке. Поколебавшись, швырнул его в ящик стола. Там он и будет лежать, пока Орд о нем не забудет. Тогда пистолет исчезнет.
Все, решил Орд, больше он солитозу не поддается. Не будет ни Эльз, ни Сюзи, ни Марго. Когда ослабеет, он вернет Уну, или, может быть, еще раз испробует мужское общество.
Несколько дней ему казалось, что он побеждает. Он хорошо спал и оставался один. Много времени проводил в обсерватории, но кораблей не видел.
Плохо было то, что борьба происходили не на сознательном уровне. Без всякого предупреждения он мог вдруг увидеть корабль, и тогда поздно будет говорить себе, что никакого корабля нет.
И наконец он появился. Сначала это была светлая точка, быстро менявшая положение среди неподвижных звезд. Как только увидел ее, Орд тотчас покинул обсерваторию и начал перебарывать себя. Он может убедить другую часть своего разума, что это ошибка, и когда вернется в обсерваторию, убедится, что это действительно была ошибка: светящаяся точка исчезнет. Так уже бывало раньше.
Но солитоз всегда прогрессирует, мрачно думал он четырьмя часами позже, когда стоял в обсерватории и смотрел на корабль. Если не скрутит тебя за год, то сделает это за два. Или четыре. Или шесть. Уна, умная и сдержанная девушка, была последним оплотом разума, находящегося под постоянным обстрелом. Уна была частью болезни, да, но болезни еще контролируемой твердо и уверенно. Отпустив Уну, он сдался.
Корабль в этот раз оказался спасательной лодкой большого корабля. Тоже ничего нового. Сюзи прилетела на спасательной лодке, а позже Дороти — все с того же мифического большою корабли.
Орд стоял и смотрел, как он приземляется, так концентрируя внимание, что стало покалывать кожу на голове. Он не пытался мысленно изгнать корабль, зная, что это невозможно. Он просто растил в себе несокрушимую решимость отличать сейчас и во всех будущих случаях правду от лжи. Он не выгонит новую гостью, как выгнал Эльзу, обнаружив, что она фантом. Но он должен знать. Пока не появилась Эльза, он знал всегда. Вот это он и не должен терять, что бы иное ни потерял.
Он увидел, как из лодки вышла фигура в космическом костюме, и встал у воздушного шлюза — ждать.
Наверно, он безнадежный романтик, думал Орд. Солитоз многое говорит людям о них самих. У него было немало возможностей пойти по реалистическому пути, в противоположность романтическому, но он им не воспользовался.
Воздушный шлюз открылся. Несколько мгновений лицо за прозрачным визором шлема было расплывчатым и неясным. Потом оно постепенно приобрело четкие очертания, как слайд, который наводят на резкость.
