При всем том конфликт Бэрр — Джефферсон, как он выписан Видалом, вызывает жгучий интерес. Вновь звучит рефрен — так было, так будет. Попытка исполнительной власти узурпировать не принадлежащие ей прерогативы с Джефферсоном в роли архизлодея. Требования верховного судьи Маршалла, чтобы президент представил суду документы, — чем это отличается от требования, обращенного к Никсону в разгар уотергейтского скандала: передать суду магнитофонные записи бесед в Белом доме? Постоянные сетования на рост федеральной бюрократии. А попытки президента затеять войну с Испанией под благовидными предлогами «освобождения» или «освобождение», путем покупки, жителей Луизианы — разве это не прямая параллель с необъявленной «президентской» войной во Вьетнаме? Наконец, всепроникающее лицемерие в американском обществе — от Белого дома и Капитолия до рассуждений содержательницы публичного дома о боге? Коррупция сверху донизу и т. д. Вывод напрашивается сам собой — прошлое США ни на волос не лучше настоящего при всей условности исторических аналогий.
Болезненные уколы искрометной прозы Видала, однако, не выходят за рамки «американской политической традиции», которую очень верно сформулировал в 1948 году основатель теории «согласия» в историографии США Р. Хофштадтер: все политические споры в этой стране не затрагивают священного института частной собственности. Время от времени в приглушенных тонах об этом свидетельствует и Видал, начиная от упоминания о восстании Д. Шейса и кончая озабоченностью эгалитарными тенденциями, выявившимися при расширении избирательных прав во времена «джексоновской демократии». Он указывает и водораздел, когда стали решительно пресекать любые помыслы о «разделе богатств» — Французская революция. Но все же «демократия» расширялась. Как именно — свидетельствует Бэрр, описывая «джексоновскую демократию». Припомнив Гамильтона, он наставительно произнес: «Что он подумал бы теперь, когда „быдло“, как он называл народ, управляет, или мы по крайней мере льстим ему, делая вид, что оно управляет».
Хотя Видал начал писать своего «Бэрра» задолго до Уотергейта, он заканчивал книгу летом 1973 года, когда скандал в высшем эшелоне власти уже выплеснул на страну лавину грязи. Завершающие штрихи Видал набрасывал, определенно имея в виду случившееся. В результате «Бэрр» и продолжение его — роман «1876» — вошли в обойму американской литературы об Уотергейте, которая естественным образом примыкает к старой американской традиции «разгребателей грязи». Разоблачения Уотергейта, по большому счету, — лишь очередные раскопки в уже перекопанном месте. Но чего достигнут изобличители, к которым можно смело причислить Видала?
Златослов профессор Д. Гэлбрейт заметил по поводу усилий «разгребателей грязи» в связи с Уотергейтом: «Они, конечно, преуспели — что-то, хоть немногое, изменится. По крайней мере хищники-монополисты какое-то время будут с большей осторожностью вступать в сделки с членами правительства или чиновниками. Организаторы избирательных кампаний отныне будут руководствоваться, в общем, обыденной мудростью — неприличное поведение в политике хотя, быть может, и не аморально, но неразумно, и деньги будут вручаться и тратиться с большей осмотрительностью».
Что же касается целей самих разоблачителей, которые, разумеется, действуют в отведенных им в США рамках, то Гэлбрейт, хорошо овладевший секретами ремесла, сказал: «Люди любят разоблачение коррупции и даже мошенничества на вершине власти. Это дает им осознание конечной справедливости в мире — плутов рано или поздно изловят… Примерно так случилось с Ричардом Никсоном. Наконец, изобличенные всегда выглядят глупыми. В результате разгребания грязи мы можем смотреть на Джона Митчелла или Джона Эрлихмана и положительно гордиться тем, что мы-то умнее. По этим причинам разгребатель грязи получает не только профессиональное уважение своих коллег, по и круглую сумму наличными»[119].
Видал куда как преуспел во всем этом, соорудив подмостки, с которых простой смертный может свысока взглянуть на Вашингтона, Д. Адамса, Джефферсона, Мэдисона, Монро и Джексона, если перечислять только президентов США, не говоря уже о множестве лиц второго положения, особенно американских генералов Войны за независимость. Тенденцию эту он блистательно продолжил в романе «1876». Вымышленный герой «Бэрра» Ч. Скайлер, теперь 62-летний, является из Европы в США и находит там разгул коррупции и моральной деградации. Направо и налево он бросает замечания типа: «Признаю, что нашим президентам почти нечего делать. Правит конгресс, и именно он в основном ворует… Последние восемь недель кампании по выборам президента самые важные. С точки зрения выяснения, кто у кого крал… Американцы всегда жили настоящим. Нынешнее поколение не отличается от моего, за исключением того, что у него больше прошлого для забвения».
