Набережная сужалась, поднимаясь в гору. Пролетка остановилась у подножия лестницы, ведущей к трехэтажному светлому дому. На широких ступенях стояли круглые столики под полосатыми тентами. Разноцветные тени лежали на пустых креслицах. Пахло корицей и шоколадом. Юрке захотелось сесть и никуда больше не ходить.
– Наверх, – скомандовал Дан.
На первой ступеньке тощий кот ел рыбу, шлепая чешуйчатым хвостом по камню. Зашипел на людей, придерживая добычу лапой.
Возле белого вазона с цветами Дан остановился.
– Глянь.
За одним из столиков сидели двое. Вполоборота к Юрке – красивая женщина с черными косами. Она подперла голову и бездумно смотрела на набережную. Напротив нее кутался в плед старик.
– Алекс Грин, – негромко сказал Дан. – Если верить Такеру, он провел разом восемь человек.
Старик неловко, в обе ладони, взял чашку. Женщина торопливо потянулась к чайничку и подлила ему горячего.
– Между прочим, ему не исполнилось и сорока. Хорош?
Юрка удивленно всмотрелся. А ведь точно: седины нет, волосы темные. И руки совсем не старческие. Но голова дрожит, и лицо одутловатое, изрезанное морщинами.
– Вот так поводырем быть, понял?
Грин, кажется, услышал. Повернулся.
– Привет, – громко, с непонятным вызовом, сказал Дан. – Я вещи закину и вернусь.
Мужчина кивнул. Женщина посмотрела на них равнодушно.
Дан ухватил Юрку за плечо и потащил наверх.
– Ноги переставляй, – прошипел раздраженно.
А что, он переставляет. Только они плохо слушаются, и в голове гудит. Неужели все-таки простыл?
Поднялись на террасу, выложенную разноцветной плиткой. В кресле сидела пожилая дама, окинувшая пришельцев недовольным взглядом. Дан хмыкнул и нарочито громко протопал к крыльцу. Юрка поморщился.
За двустворчатой дверью открылся холл с огромной люстрой, подвешенной на цепях. Под стеклянными колпаками горели синеватые языки пламени. В их свете переливался хрустальный колокольчик, стоящий на конторке.
– Добрый вечер!
Прилизанный молодой человек в белоснежной рубашке и черном жилете поднялся навстречу гостям.
– Мы рады вас приветствовать… О! Вейн Уфф!
– Он самый. Нам две комнаты.
Молодой человек встревожился:
– Надолго?
– Как масть ляжет.
– Вы же понимаете, скоро сезон, большинство мест уже забронировано. Если вы пожелаете остановиться всего на три-четыре дня…
– Нет, – перебил Дан. Насмешливо оскалился: – Скоро сезон.
– Но тогда могу предложить только два места в четырехместном. Другие постояльцы должны приехать послезавтра. – Клерк улыбнулся и добавил: – Если, конечно, узлы заработают. Вы, кстати, не знаете?..
– Я не справочное бюро. Ладно, пиши мне пока на неделю.
Прилизанный клюнул ручкой в чернильницу и посмотрел на Юрку:
– А вам, молодой человек?
Тот растерянно пожал плечами.
– Давай так же, – скомандовал Дан.
Как в тумане, Юрка отсчитал монеты, даже не пытаясь понять, дорого или дешево проживание в «Хрустальном колокольчике».
– Ваш багаж?
– При нас.
– Чед, проводи гостей в двести шестой номер. Надеюсь, пребывание у нас будет приятным.
Снова пришлось подниматься. Юрка скользил ладонью по перилам, холодным, точно вырезанным изо льда.
– Поужинать можно в кафе, ты теперь при деньгах, – сказал Дан. – Если чего попроще, то через два квартала забегаловка, «Деревянная ложка» называется.
– Ничего не хочу, – пробормотал Юрка.
– Как знаешь. Я тебе больше не нянька.
В гостиничном номере уместилось четыре кровати, по две у каждой стены, огромный платяной шкаф и продавленное кресло. Юрка сел в него, уронив сумку на пол. Он хотел, чтобы Дан поскорее ушел, но тот долго плескался в ванной. Удивляться тому, что тут есть водопровод, сил уже не осталось.
Наконец вейн убрался. Юрка скинул обувь и повалился на кровать.
Вот он и пришел в Бреславль.
Тишина давила на затылок. Познабливало. Юрка подышал на пальцы, согревая, и вспомнил, как проснулся от холода…
…Порывом ветра распахнуло окно, и в комнату задувало крупинки снега. Весна, обещавшая скорое лето, обманула.
Бесшумно показывал цветные полосы телевизор. Комната в его свете выглядела чужой – синим отсвечивали обои, бликовали хрустальные бокалы в серванте, под столом лежала громоздкая тень. Юрка нашарил пульт и, не включая звук, пробежался по каналам. Везде одно и то же.
