«У меня должно получиться», – твердил Юрка, прислушиваясь к комариному звону. Должно! Иначе им крышка. Евсей говорил, что до ближайшей деревни больше пятидесяти километров. И не уточнял, в какую сторону. Вспомнив монаха, Юрка крепко, до огненных кругов под веками, зажмурился. Вот тебе и служение Всевышнему.
– Я все думаю, – негромко сказал Егор. – Как они тут оказались? Ну не мог же Михаил Андреевич выдать!
Юрка рывком сел. Свалилась куртка, которой он только что тщательно укутался.
– Черт возьми!
– Вот именно.
– Проследили?
– И явились только сейчас?
– Может, поводыря искали, – предположил Юрка и снова лег.
– А как без него выследили?
– Откуда я знаю!
Натянул куртку повыше, загораживаясь от леса.
– Мне еще вот что интересно, – снова заговорил Егор. – Они знают, где обратный узел, или нет?
Уснешь тут!
Если не знают, то могут искать и ошиваться где-то рядом. Если знают, то наверняка сядут в засаду и возьмут их тепленькими. Если пока не знают, но у них опытный вейн, то найдут быстро. Тьфу ты!
– Завтра увидим, – буркнул Юрка.
Егор дышал ровно, но можно было биться об заклад – не спит.
Гулко ухнула птица. С тихим шорохом осыпалась кора – кто-то прыгнул с дерева на дерево. Хрустели ветки. Юрка боялся закрыть глаза. И тогда он стал думать про Зеленцова, раздувая ненависть, как угли из-под пепла.
…«6 мая.
Виктор пропал. Уже вторые сутки пошли, как обещал позвонить и не позвонил.
Вчера ездила на квартиру. Открыла дверь своим ключом. Рубашка на кресле лежала, его любимая, в клетку. Нюхала ее, гладила. Просидела до позднего вечера, он не появился.
Сегодня ходила на Обводную. Смотрела. Шли машины, сплошным потоком. Если Виктор и вернется, то ближе к ночи.
Конечно, он предупреждал, что может задержаться. Но мне все равно очень страшно. Если с ним что-нибудь случилось, я не смогу помочь. Я просто туда не попаду. И никогда ничего не узнаю. Не хочу об этом думать!
Сейчас лягу и буду представлять, что уже утро и он позвонил».
«8 мая.
Вернулся! Родной мой, любимый!
Позвонил рано, все спали. Я взяла трубку.
– Алло? Ты меня еще не забыла?
Так и треснула бы ему по лбу за такие шуточки!
– Приезжай, Дашка! Слышишь? Сейчас, немедленно! Я буду тебя ждать возле остановки.
…
Это я отложила ручку. Почему-то страшно написать, словно пересеку какую-то черту, и обратной дороги уже не будет. Перейду из одного мира в другой. Вот только что я папина-мамина дочка, и вдруг… Я – невеста!
У меня на пальце кольцо. Смотрю на руку, будто на чужую. Не моя, а какая-то женская. Словно вся я – как была девчонкой, так и осталась, а она… Ну почему я вечно пишу всякую ерунду!
Как странно звучит: Дарья Зеленцова. Неужели я когда-нибудь произнесу это так же легко, как свою теперешнюю фамилию, ту, с которой родилась и живу почти двадцать лет?
Ужас, как я пойду с таким кольцом в институт! Оно с изумрудом, ужасно дорогое. А Виктор смеется:
– Разрешите представиться, вейн по особым поручениям.
Говорит:
– Это тут я нищий студент, а там у меня вполне солидный счет в банке. Знаешь, я раньше думал, что для спасателя главное – оказаться в нужное время в нужном месте. Вытащил, а там уже набегут-помогут, и все устроится само собой. А вот и нет. Деньги решают многое. Видишь, какой я циничный тип? Не страшно?
– Мне за тебя страшно, – сказала я.
– Ничего, раньше смерти не помрем! Дашка ты, Дашка! Ничего, если я буду бегать за хлебом на Середину? И за красной икрой. Или леди предпочитает черную?
Я спросила:
– Ты хотел бы жить там? Всегда?
Он отшутился:
– Никогда не знаешь, где найдешь, где потеряешь!
Я понимаю. Там он – герой, спасатель. Мужчина, который может обеспечить семью. Даже икрой, хотя это, наверное, смешно, при чем тут икра?
А здесь? Институт, который ему, если честно, не нужен. Стипендия – за квартиру заплатить и месяц прожить в режиме жесткой экономии. Родных нет. Ничего нет.
Только я».
…Часы внизу, в зале, пробили четырежды. Горела лампа. Юрка лежал щекой на открытой тетради. Сел, тряхнул тяжелой головой. Ну вот, заснул и не заметил.
В дневнике оставалось еще много исписанных страниц. Пролистнул полтора десятка – летняя сессия, Даша уговорила обменять кольцо с изумрудом на другое, попроще, и похвасталась в институте, каникулы, Виктора принимают в доме как будущего зятя, Виктор приходит и уходит, вот уже месяц как его нет, а они же договаривались идти подавать заявление, и скоро начнутся занятия. А потом тетрадь распалась, открыв бахрому от вырванных листов. На последнем из уцелевших буквы заваливались и скользили вниз со строчек:
