— Когда я однажды взял тебя к ним в гости, то это было сделано из чувства сострадания. Поскольку твоя мать просила меня присмотреть за тобой. А ты платишь за мою благожелательность таким образом, ставишь дочь подполковника в неловкое положение… Этого я никак не ждал от тебя, Вендель!
— Я никоим образом не оскорбил фрекен Марию, — ответил Вендель, чувствуя противный ком в груди. — Наоборот, я держался вполне корректно, я никогда не приставал к ней.
— А как ты называешь вот это?
Кошелек с шумом шлепнулся на стол. Этот звук отдался в сердце Венделя, как выстрел.
— Мария благодарит тебя за дружеские намерения, — произнес Корфитц. — И это, как мне кажется, благородно с ее стороны.
Вендель прикрыл глаза от боли.
— Я думал о том, что со временем, когда составлю состояние, я мог бы попросить ее руки, — выжал он из себя.
— Ты что, совсем спятил? Мария обручена со мной! И тут появляешься ты, сын моей служанки, и… Нет, это вообще ни на что не похоже!
Вендель обмер и окаменел. Его голос стал глухим, словно шепот:
— Это не повторится, капитан.
— Хочу в это искренне верить! — произнес Корфитц Бек более мягким тоном. — Веди себя в будущем, как подобает, и выбирай свои маленькие увлечения в соответствии со своим собственным положением.
Затем он по-военному повернулся на каблуках и быстро вышел, захлопнув за собой дверь. Вендель остался со своими разбитыми мечтами. Одной рукой он механически поднял красивый кошелек. Он ощупывал его обеими руками, в то время как крупные слезы падали вниз. Затем он вышел из мастерской, как лунатик, навстречу слепящему летнему солнцу. Ему казалось, что оно насмехается над ним.
В сердце Венделя жило теперь только одно желание — убежать из Тобольска домой в Сконе. Он не смел больше встречаться с Марией или Корфитцем Беком, не мог смотреть им в глаза. Много раз его посещала мысль о смерти. Как он смог бы жить с мечтой о Марии Ског, которая была для него недосягаема? Но инстинкт самосохранения был сильнее, ему хотелось снова увидеть свой дом. Он достаточно хлебнул горя. Король Карл обойдется без его помощи. Впрочем, никто в Тобольске не знал, где в это время находился король. Последнее, что они слышали о нем, это то, что он застрял в Бендерах в Турции. Но это было уже много лет тому назад.
Вначале во время пребывания в Тобольске Вендель делал робкие попытки бежать. Однако пройти незамеченным мимо городской стражи казалось невозможным, поэтому он оставил это. Ни за что на свете ему не хотелось быть сосланным еще дальше на восток. Поэтому он всегда держался с русскими неприметно, желая, чтобы они даже не знали о его существовании. Это было до того, как он встретил Марию. На следующий вечер после того, как капитан Бек одним ударом разрушил его любовные упования, в городе вспыхнул пожар. Это случалось так часто, что никто особенно не встревожился. Люди спешили туда, чтобы посмотреть, и облегченно вздыхали, что горел не их дом. Но у Венделя пожар не вызвал никаких раздумий. Он шел в совершенно противоположном направлении, к реке Тобол, которая омывает город. Он видел, как вдали она сливалась с могучим Иртышом. Вендель остановился и посмотрел на рыбачьи лодки. Рыбаки как раз готовились к ночному лову.
Вендель подрос и стал красивым юношей, типичным викингом — белокурым, худощавым, загорелым, с ярко-синими глазами. Густые золотистые волосы, открытый взгляд… Правда, в глазах были теперь горе и печаль.
Он вспомнил, что шведы — не единственные ссыльные в Тобольске. Были здесь и русские, впавшие в царскую немилость и потому сосланные в глушь, чтобы трудиться, как рабы. В вечерней тишине зазвучала песня, резанувшая Венделю по сердцу, потому что эта песня соответствовала его настроению. Он не мог определить, откуда раздавалось пение, вероятно, из какого-то домишки поблизости. Летним вечером чья-то одинокая душа давала выход своей печали. Вендель мысленно переводил слова песни:
Позабыт, позаброшен
С молодых-юных лет
Я остался сиротою.
Счастья в жизни мне нет.
На речном берегу возился со своими сетями молоденький рыбак. Казалось, что он никак не мог привести их в порядок, и Вендель заметил, что парень злился. На другом берегу Тобола простиралась необозримая равнина, вид которой не вызывал у Венделя восторга. Солнце клонилось к закату, где, как он знал, находились Уральские горы. Но они были так далеко отсюда, что он не мог их разглядеть. Все, что он видел на другом берегу, были немногочисленные подворья, купы деревьев на окраине тайги, а дальше — равнина. Сухая, бесплодная, каменистая. Необъятная, вечная.
