— Передайте привет матушке и бабушке, — с отчаянием и запинаясь произнес Вендель. Она кивнула и исчезла.
Кошелек… Как бы мог он вручить его ей подобающим образом? Так, чтобы это выглядело как подарок девушке из знакомой семьи, и в то же время так, чтобы она поняла, какая таится за этим любовь? В душе он надеялся на то, что его пригласят опять. Тогда было бы простым делом сказать как бы между прочим: «У меня с собой маленькая вещица, которую я мастерил в свободное от работы время. Не желает ли фрекен Мария иметь такую?» Это никого бы не шокировало. А она была бы в восторге и благодарила бы его с сияющими глазами. И она бы вспоминала о нем всякий раз, как брала кошелек, чтобы заплатить.
Но его больше не приглашали к Скогам. Наступила весна. Ветер из тайги становился все мягче. Прилетели перелетные птицы, и за городом начали распускаться редкие, но яркие полевые цветы. Однако Вендель не видел их, потому что не бывал за городской чертой. Он только ощущал весеннее брожение в крови, которое мучит влюбленного всегда, когда желанное недосягаемо. Никогда раньше юноша не посещал такое количество собраний, церковных служб, совещаний (куда женщинам вход был закрыт), используя любую мыслимую возможность для встречи с Марией Ског. Он, конечно, иногда видел ее, это было неизбежно в таком небольшом городе. Он, конечно, порой перекидывался с нею несколькими словами. Но иногда у него не было с собой кошелька, и он мог из-за этого только сокрушаться. А иногда он просто не осмеливался. Он ходил, придерживая кошелек в кармане пальцем, и испугался, увидев, каким грязным стал кошелек. Он очистил его и освежил краски, но после этого не решался брать с собой постоянно. У него было тяжело, очень тяжело на душе, его жизнерадостность исчезла. Он больше не шутил так охотно, как раньше, со своими товарищами. Он стал другим Венделем Грипом, не тем, каким его знали. А затем… Шанс, о котором он мечтал, представился совсем неожиданно.
Было лето 1715 года. Венделю исполнился 21 год, и он считал себя вполне созревшим для женитьбы. Пленники устроили летнюю встречу, назвать это праздником было бы преувеличением. И здесь он повстречал Марию. И захватил с собой кошелек. И он улучил возможность вручить его ей — в толкучке, когда все отправились восвояси с этой встречи, на которой Вендель не спускал с Марии глаз — с самого ее появления и до ухода. Ему показалось, что она была ослепительнее, чем когда-либо. И она словно была переполнена счастьем. Конечно, оттого, что могла видеть его, так думал Вендель. Все время она была с ним очень приветлива. Неожиданно они оказались совсем рядом, зажатые в толпе людей, собравшихся уходить. Вернее, Вендель, конечно, способствовал этой давке. Ему удалось неловко вручить ей кошелек, быстро пробормотав при этом какие-то слова, совсем не те, какие он так долго готовил. Едва ли она поняла что-то из сказанного им. Затем он торопливо удалился, видя перед собой ее озадаченный, вопросительный взгляд.
В течение трех дней он был словно в чаду. На четвертый день явился капитан Корфитц Бек. Он желал поговорить с Венделем наедине. Он выглядел суровым и замкнутым. Они вошли в пустую мастерскую. Она не может придти сама, это ясно, думал Вендель. Это неприлично. Поэтому она посылает капитана Бека, который является другом дома. А Корфитцу Беку, конечно, не нравится быть мальчиком на побегушках. Это, право, немного досадно, но я это проглочу.
Капитан повернулся к нему и холодно посмотрел в глаза.
— Послушай, Вендель, немедленно прекрати это!
У Венделя словно что-то оборвалось внутри.
— Что именно, капитан?
— Бегать за Марией, как влюбленный кот. Это ее очень стесняет, а ее отец просто взбешен. Все это крайне неприятно для меня, разве ты этого не понимаешь?
Все поплыло у Венделя перед глазами. Но он был намерен защищаться, его любовь заслуживала этого.
— Но у меня серьезные намерения, капитан! — сказал он упрямо, твердо собираясь отстаивать свое право.
— Серьезные? Что ты, собственно, воображаешь? Может, ты заболел манией величия? Ты — не дворянин, а денщик!
Прошло много лет с тех пор, как Корфитц Бек так его называл. В последние годы они стали товарищами. А теперь?..
