– Это у любого отбило бы охоту начинать новые отношения, – перебиваю я, потихоньку замедляя шаг, весь мой гнев выдохся.
– Да, но ты пыталась. Мне давно пора научиться у тебя смелости.
Я бросаю на него быстрый взгляд, чтобы убедиться, что он не шутит. Ни капли сарказма. Он смущен. Даже мне неловко за него. И за себя.
– Вот. Это все, что я хотел сказать. И куда ты так спешишь?
– Да никуда, – признаюсь я. – Подальше от тебя. – Я подхожу к пекарне, открываю дверь.
Он заходит за мной.
– Привет, Спеннер.
– Здоро́во, Веснушка. Где пропадала? Я думал, что напугал тебя и ты больше не вернешься. – Он молча оглядывает Тристана с ног до головы.
– Это Тристан.
– Привет, – говорит Тристан вежливо.
Спеннер только кивает, смеряя Тристана подозрительным взглядом.
– Твой парень? – спрашивает он.
– Ни в коем случае, – говорю я оскорбленно.
– Ну, знаешь, я парень и я твой друг, – говорит Тристан, обиженный моим тоном.
– Ты мне вообще не друг, – говорю я. Спеннер фыркает.
– Что будете заказывать?
– Мне капучино с миндальным молоком, – говорит Тристан и добавляет «пожалуйста», когда Спеннер бросает на него свирепый взгляд.
– Так у тебя аллергия на молочку? – спрашивает он, поддразнивая, таким женоподобным противным голосом.
– Вообще-то непереносимость, – говорит Тристан, – меня пучит. Аллегра, а ты что будешь?
– Как обычно. – Спеннер и я произносим одновременно.
– Я прислушался к твоему совету и нашел себе адвоката, – говорит он.
– Спеннер, это чудесная новость. Его бывшая не разрешает ему видеться с его маленькой дочкой, – объясняю я Тристану.
Тристан вздыхает.
– Тяжело, наверное.
Спеннер глядит на него так, будто хочет оторвать ему голову. Тристан шарахается от него.
И вдруг Спеннер со всей силы ударяет по воздуху кулаком, и Тристан от неожиданности подпрыгивает на месте. Он поднимает оба кулака перед лицом, будто он Кэти Тейлор, абсолютный чемпион.
– Меня вызовут в суд, – говорит он, – и я расскажу им, что прожил с Хлоей три года, прежде чем она залетела, – премного благодарен, – а потом жил с Арианой, пока ей не исполнилось четыре. Я платил за все, у меня свой бизнес, я возил ее в Монтессори-сад каждое утро, пока Хлоя еще валялась в постели, – премного благодарен, – а потом буду ждать, пока не услышу извинений: нам так жаль, мистер Спеннер, за причиненные неудобства, вы можете идти – и дочь свою забирайте.
– Или вы могли бы попросить подругу Аллегры, министра юстиции, выручить вас, может, она замолвит за вас словечко перед судьей, – говорит Тристан, едва сдерживая ухмылку.
Спеннер смотрит на меня удивленно:
– Веснушка, почему ты молчала?
– Нет… я… возможно, она приедет в Малахайд через несколько недель. Я жду ее ответ. А может, она занята. – Я чувствую, как мое лицо горит при каждом слове.
– Несколько недель. Слишком долго, – говорит он, выходя из-за прилавка и направляясь к двери. Он широко расставляет ноги, зажигает сигарету и глядит на улицу.
Тристан смеется:
– Прости, не смог сдержаться. Он такой устрашающий, правда?
– Ради дочери он готов на все, – говорю я, и сама удивляюсь, когда слова застревают в горле. У меня есть точно такой же человек дома, а я здесь. Эта грустная мысль выбивает у меня почву из-под ног после утреннего воодушевления. Нужно сделать так, чтобы все было не зря. Чтобы это время, проведенное вдали от него, было потрачено не зря.
Мой телефон жужжит в моей руке, значит, пришел имейл, и я тут же проверяю.
– Все в порядке? – спрашивает Тристан, насыпая сахар в свой кофе и глядя на мое лицо.
– Да.
– Это она, министр? – спрашивает он насмешливо. – Что говорит? Придет?
– Вообще-то да. – Я выпрямляюсь. – И она будет приглашенным спикером.
Я беру свой кофе и выхожу, пусть Тристан платит. Когда я остаюсь одна, я перечитываю письмо еще раз. А затем еще раз, надеясь на другой ответ.
Спасибо за письмо. Ваше сообщение важно для нас, и мы ответим в ближайшее время.
