Веселый третий - страница 44
Столик поставили под деревом. Расселись на маленьких стульчиках и на скамейках. Вадик держал пакеты, а мама быстро брала из них сладости и раскладывала на пластмассовые тарелки. Потом она увела Вадика домой и надела на него чистый костюмчик.
– Вот сын уже и без мамы обходится. Ну, беги, празднуй. Ключ не потеряй. – И ушла на работу.
Все ждали Вадика.
– Садись скорее!
А садиться и не на что. Вадик подумал и придумал:
– Сейчас принесу санки.
А ведь неплохо. Посидеть летом на санках на своём празднике. Вадик с санками на голове вышел из кладовой, и – толк! – в дверь. Закрыто. Ещё – опять закрыто. И ключа не видно. Тогда он крикнул в окно:
– Вовка! Открой меня! Я закрылся, понимаешь?
Вовка стал стучать в дверь квартиры:
– Давай ключ. Чем я открою?
– Да он же снаружи. Как нету? Ты куда смотришь? Смотри в замочную дырочку. Вот куда я смотрю, и увидишь.
– Да ну тебя. Какой тут ключ? Тут что-то шевелится в замочной дырочке. Твой глаз, наверно.
– Да зачем тебе глаз? Ты ищи ключ!
– Ну хватит! – Вовка дёрнул за ручку. – Выходи, а то ребята ждут!
Легко сказать – выходи. Гости уже толпились у дверей, царапали чем-то замок.
– Ну откройте, – ныл Вадик. – Я к вам хочу.
– Сейчас.
Опять что-то поскребло в замке.
– Никак, – наконец сказал Вовка. – Ну ладно, ты уж сиди, а мы пойдём день рождения справлять.
Вадик, конечно, заплакал. А потом стал смотреть из окна. С третьего этажа. Зачем-то двигают столик? A-а, к окну поближе. Уселись. Вовка помахал руками и показал наверх.
– Вы чего? – крикнул Вадик.
– Поздравляем тебя! Слышишь? Поздравляем! Вот. И руки жмём!
– Жмёте! – крикнул Вадик. – Лучше бы ключ нашли!
– Ключ нашёл? Ура-а! – вскочили ребята.
– Да ну вас! Только злите! Поздравляйте уж дальше.
Все уселись и стали о чём-то разговаривать. Про Вадика как будто забыли.
– Ну, что у вас? – крикнул он опять.
– Всё поздравляем! Ты сиди!
Потом Вовка стукнул по рукам маленького Юрика, и тот, кажется, заплакал.
– Чего он? – спросил Вадик.
– Пусть не ест раньше всех. Все терпят!
Потом Оля встала на стульчик, подняла лицо к Вадику и стала открывать и закрывать рот.
– Вовка, чего она?
– Стихотворение говорила!
– A-а. Больно надо!
Ребята о чём-то посовещались, и Вовка крикнул:
– Вручаем подарки! Слышишь? Приготовься!
Вадик заёрзал на подоконнике. Вот так день рождения. Хорошая вещь! А Вовка уже кричал внизу:
– Подарок номер один! От меня! Автоматический пистолет! С целой лентой пистонов! – и выстрелил вверх раз пять подряд.
– Хорошо, – сказал Вадик неспокойно. – А как же я? Кидай в окно!
– Стекло разобью! Потерпи! – он выстрелил ещё. Потом пистолет взял Юрик, потом Юриков брат.
– Ну как же я? – крикнул Вадик.
Никто не обращал на него внимания. Все стреляли из пистолета. Наконец Вовка прокричал:
– Подарок номер два! От Оли! Слоник из губки! Или губка из слоника?
– Больно надо, – сказал Вадик, но никто не услышал. Все мяли поролонового слоника.
– Ну, что ещё? – крикнул Вадик.
– Всё! – ответил Вовка. – Начинается пир!
Все уселись за столик и стали есть сладости. «Ну и пусть, – подумал Вадик. – А мне и лучше. Сейчас достану из буфета что-нибудь и тоже съем». Но в буфете ничего не оказалось. Мама всё положила в пакеты. Всё им. Вадик снова влез на подоконник:
– Вы чего там едите?
– А-а?!
– Едите чего?
– Всё едим, чего дали-и!
– Я зефир люблю! – не выдержал Вадик.
– Мы тоже любим! – неслось со двора.
Вот так день рождения! Под деревом. Хорошая вещь!
Двоюродная сестра
Люська – это моя двоюродная сестра. Вот другим так попадают хорошие сестры, и родные, и двоюродные. Я знаю. Но только не мне.
Она как придёт к нам, так начинает говорить, говорить, я даже слова сказать не успею. И всегда ей надо перерыть все игрушки и переставить по-своему.
Один раз она повесила мой автомат вверх ногами на шею и ходила весь вечер. Говорила, что так он лучше стреляет. Или вот: почему она всегда доктор, когда мы играем, а я больной? Даже на 8 Марта я был больным. А я хотел поздравить женщин, стихотворение выучил. Пришли к нам гости, всё хорошо так было, весело. Двух тётенек я поздравил. Потом вдруг пришла она. Опять говорила, говорила со всеми гостями и стихи, и не стихи им рассказывала. Наконец моя мама сказала:
