Веселый третий - страница 33
Буль-Буль в новом наряде выглядел очень солидно. Настоящий полярник. А это ничего, что рукав один.
– Там белые медведи, – сказала Галинка.
– Неси своего, – приказал Севка. – Буль-Буль на работу на нём будет ездить.
– Он же коричневый. И на медведях не ездят.
Но всё же принесла. Мишка, правда, был бурый, но зато хорошо рычал. И Буль-Булю удобно было на нём сидеть.
– А вот она будет моржом, – показал Севка на резиновую куколку.
– Ты что? – обиделась Галинка и крепко зажала куколку в руке.
– Ну тюленем. Буль-Буль в неё будет стрелять.
– Сумасшедший, – сказала Галинка и пошла к двери.
– Да я нарочно! Куда ты? Очень нужны нам моржи и тюлени. Их там полно, если ты хочешь знать. Буль-Буль найдёт другого зверя. Такого, что никто и не видал!
И Буль-Буль нашёл. Разве кто-нибудь видал белых полярных слонов? Никто. А вот они. Шесть штук, один другого меньше. Стоят на льдине, недалеко от палатки. Хоботы у них короткие. И вовсе они не отбиты. Такая порода. Полярные.
Ах, как здорово! Севка от радости кувыркается на диване. Знаменитый полярный исследователь! Вот он среди льдов верхом на медведе. А вокруг – тоже теперь знаменитые полярные слоны! А кто их открыл? Ну конечно, Буль-Буль.
Буль-Буль из далёкой Арктики приехал на родину. В отпуск. Меховую куртку он снял и опять остался без всего. Сколько человеку, оказывается, нужно одежды! Галинке всё-таки пришлось сшить ему штаны. Красные плавки. Знаменитый полярник будет загорать.
На другой день Севка спешил из школы, чтобы отправить его самолётом к тёплому морю. Но Буль-Буль вдруг исчез!
Севка перерыл все учебники и игрушки – нету. Спросил у Галинки – не знает. Что же могло случиться? Куда пропал Буль-Буль, весёлый фокусник, смелый путешественник и знаменитый исследователь?
– Не пропадёт, – успокаивала мама. – Иди погуляй, а я сделаю уборку и найду.
Севка никуда не пошёл – какое уж тут гулянье! – он помогал отодвигать тумбочки, кровати, сам везде заглядывал – нету!
Расстроенный, сел за уроки. Вот теперь на столе пусто. То есть не пусто, а нет Буль-Буля. А недавно он стоял вот тут, под лампой, и глядел. Севка в который раз уж макает перо в чернила, но не пишет, а всё время грызет конец ручки. Жалко Буль-Буля.
За обедом мама предложила:
– Сделай нового. Ты теперь умеешь, ещё лучше получится.
– Не хочу лучше! Где мой Буль-Буль?
– А я знаю! – вдруг объявил Борис.
– Где? – Севка так и подпрыгнул.
Старший брат передразнил его: тоже дёрнул головой, вытаращил глаза, а потом подмигнул – мол, не скажу.
– Ма-ам! Он знает, где Буль-Буль!
– Ладно, не ябедничай. Сейчас вот прожую – и узнаешь.
Борис откусил большой кусок хлеба, потом отправил в рот полкотлеты и начал неторопливо жевать. Севка глядел ему в рот. Наконец тот проглотил.
– Ну где?
Борис вдруг сделал печальное лицо, тяжело вздохнул и показал пальцем в тарелку на горку картофельного пюре.
– А-а-а! – заревел Севка так, что папа вздрогнул:
– В чём дело?
По коридору послышались торопливые мамины шаги. Она быстро открыла дверь, выплеснув из кастрюльки на пол компот.
– Что здесь случилось?
Севку уверили, что Буль-Буля никто не варил и варить не собирается. Он обязательно найдётся.
Дворничиха тетя Настя сказала, что в субботу будет пробная топка.
– Что это – пробная топка?
– Ну затопят на один день, не для тепла, а для проверки: может, у кого батареи не нагреваются или подтекают, проржавели за лето.
Пришёл Севка в субботу из школы, а на полу под окном – лужица. Что это? Не могли же рыбки выплеснуть из банки, они совсем малюсенькие, с ноготок. Да и стоят совсем в другом углу подоконника. Прислонился Севка к батареё – тёплая! – и вспомнил: пробная топка! Значит, проржавели за лето! Побежать скорее к тёте Насте. Нет, сначала надо что-нибудь подставить, чтоб на пол не капало. Севка повертелся-повертелся, увидал папину пепельницу и сунул её под батарею.
Тётя Настя что-то вязала, сидя на своем обычном месте у ворот. Она была без белого передника, потому что не дежурила сегодня. Но всё равно спросила номер Севкиной квартиры и обещала сказать в домоуправлении.
К обеду Севка опоздал, и ему немного попало. Поэтому он забыл сказать про пробную топку. И вспомнил только, когда папа спросил:
