И зёрна положили в вату.
– Ну чего теперь? Гулять?
– А если вата высохнет?
Посидели ещё. Вата не сохла. Пошли гулять. Потом несколько раз прибегали смотреть. Соседская бабка, которая открывала дверь, стала ворчать:
– Носит вас сорок раз! Чего матуситесь?
Когда Шурик ей вынес блюдце, сказала:
– Куды ещё поливать? Завтра польёшь. Ступай гулять. – И опять: – Не матусись!
Наутро Шурик подбежал к подоконнику, пододвинул блюдце. Что такое? Все семена сморщились и стали совсем не похожими на гладкие камушки. Может, им тут сухо или, наоборот, сыро? Зачем они съёжились? Потом оказалось, что всё в порядке, так и у третьего звена было.
На другое утро – опять чудеса. Все зёрна гладенькие, ни одной морщинки. «Набухают», – догадался Шурик. А у двух бобов кожа лопнула. Пропадут теперь.
– Что ты, «пропадут»! – тараторила толстуха Наташка из третьего звена. – Это правильно, они разбухли. Наши тоже бухли-бухли, бухли-бухли, а потом лопнули.
– Вот и ты скоро лопнешь, – сказал ей Шурик беззлобно.
Потом появились росточки. Белые ножки. Их прикладывали к линейке, измеряли и записывали в дневник. Два дня всё было хорошо, а на третий они закорючились. Росточки. Конечно, линейка теперь не годилась. Решили измерять на глаз. Только по линейке у Гошки с Шуриком получалось одинаково, а на глаз по-разному. Та же соседская бабушка сказала:
– Будет вам! Это пустое. Их в землю надо сажать.
Принесли с клумбы две банки земли и стали сажать. Чтобы фасоль не спутать, сделали наклейку «Фасоль».
– Ты смотри вверх ногами не клади, – наказывал Гошка.
– Какими ногами?
– Ну ростками.
Засыпали. Полили.
– Жалко, что их не видно, правда?
– Ага.
На другой день в банках всё было по-прежнему. Тоска зелёная. И что в дневник писать?
– Они у нас теперь без вести пропавшие, – вздыхал Шурик. – Может, погибли, может, нет.
Они не погибли. В банке с бобами появились бледненькие стебельки. Молодцы бобы! Первые вылезли. Потом развернулись листочки. А фасоли ещё не было.
– Вы лентяйки, – говорил Гошка. Он несколько раз в день прибегал спросить, как лентяйки? А поздно вечером забарабанил в окно, забыл, наверно, что существуют двери.
– Ты чего, спишь уже? Одевайся. Их озвучивать надо.
– Я не сплю. Кого озвучивать?
– Кого, кого. Фасолины. Я, растяпа такой, забыл совсем. Одевайся, понесём их к Субботину.
Пока Шурик одевался, Гошка всё ругал себя. Ещё бы, весь свет знает, что растения любят музыку и растут под неё быстрее. Фасоль, бедняга, не может пробиться, а такой разиня Гошка не сообразил её озвучить. Два дня пропало.
Субботины ещё не спали, хотя Петина сестра-дошкольница была уже в длинной ночной сорочке. Ей объяснили метод озвучивания, и она села за рояль. Проиграла гаммы несколько раз, потому что она только недавно стала учиться музыке.
– А ещё что-нибудь можешь? – спросил Гошка. – А то это им непонятно. – Он кивнул на банку с фасолью.
Ещё она сыграла «Собачий вальс». Гошка держал перед ней банку и кивал головой.
– На сегодня хватит, – говорил он на обратном пути. – А завтра ещё принесем.
Наутро Шурик как глянул в банку, так открыл рот. Землю как будто кто-то рыл, вся она была маленькими холмиками, а из-под каждого холмика виднелась… фасоль. Это куда же они лезут? Их же глубоко посадили. Надо росток выпускать, а они сами лезут. Шурик хотел бежать к Гошке, но тот заявился сам, крича опять: «Как лентяйки?» У банки он заморгал часто-часто:
– Фокус-мокус. Что они, ненормальные? Или ты их всё-таки посадил вверх ногами?
– Это не я их вверх ногами, а это ты их озвучил.
Батюшки! Неужели на музыку так полезли? Шиворот-навыворот? Опять какая-то шамбабамба получается.
Думали, думали и решили засыпать их сверху землёй. Неправда, пустят ростки. На другой день фасоль опять вылезла. Опять её засыпали. Вот так озвучивание! Сладу нет. А на третье утро Шурик всё понял: фасоли стояли на стебельках, раскрыли свои семена на две половинки, а между ними уже зеленели листочки. Значит, они так растут. И засыпать их не надо.
– Ну как? – орал Гошка. – Убедился? Не зря же говорят: «Прорастать, так с музыкой!»
И действительно, Шурик что-то подобное слышал. Ну теперь-то ясно, что прорастать лучше с музыкой.