Веселый третий - страница 21

– Антон говорит! Честное слово. Сейчас сказал: поела. Это он от Лильки… Думает, надо, как Лилька.

Антон и правда говорил, как Лилька: пош-ла, взя-ла. Как-то пришёл со двора в грязных штанах:

– Я в лужу села.

– Ты мальчик. Ты сел. Это Лилька се-ла.

– Лилька не села! Антон в лужу села, – и ткнул себя в грудь. – А Лилька галошу потеряла.

Мама собиралась Лильку и Антона сфотографировать.

– Может, на этот раз будет что-нибудь поинтереснее? – сказал папа.

– Что ты имеешь в виду?

– Какой-нибудь оригинальный снимок. А то дюжина карточек – уставились в аппарат.

Мама пожала плечами.

В фотографии было много народу. Детей прихорашивали: снимали свитера, привязывали банты. Одна чужая мама совсем измучилась со своей дочкой. Она втыкала ей в длинные волосы заколки.

– Ну подожди, ну подожди, не дёргай, – твердила эта мама. – Ну что же ты! – вскрикивала она, а волосы падали на спину. Бабушка, тоже чужая, устроилась в уголке и приговаривала тихонько своему смирному внучку:

– Как сядешь, Витенька, ротик закрой. Закрой и не открывай. Вот так. Вот хорошо. Не забудь. А то прошлый раз как вышел?

Лилька и Антон тоже разделись, положили свои шубки на подоконник и стали в очередь.

– A-а, старые знакомые, – сказал фотограф, такой черноусый, энергичный мужчина. – Здравствуйте, здравствуйте. Трудные ребятки.

– Почему трудные? – спросила мама с обидой.

– Это не вам. – Фотограф положил на ручки кресла доску. – Для работы трудные. Вот так. Великолепно. Садитесь быстренько.

Лилька и Антон бросились к креслу. Доска хлопнула, отодвинулась и чуть не упала.

– Осторожно! – крикнула мама и хотела побежать.

– Спокойно, – произнёс фотограф и одной рукой отодвинул маму, а другой придержал доску. – Вот так. Великолепно. Поближе.

Антон сел Лильке на платье, она оттолкнула его, но он не подвинулся.

– Смотри, у тебя сколько места!

Но он всё равно не подвинулся. Тогда Лилька локтём упёрлась Антону в бок. Он расставил пошире ноги и прижался к спинке.

– Подвинься, мне тесно!

– Тебе не тесно, как тебя… Лилька, – сказал фотограф. – У тебя столько же места. Вот так. Даже больше.

– Не больше! У него целый кусок свободный.

– Дети! – не выдержала мама.

– Приготовиться, – сказал фотограф бодро. Он всё время что-то двигал, щелкал выключателем, зажигал большие фонари то сбоку, то сзади, а то направлял их прямо в лицо. Это очень неприятно, когда направляют большой фонарь в лицо. Тогда выступают слёзы и хочется моргать. Но сейчас уже было не до этого. Шла борьба за место. Антон вдавился в спинку стула и вцепился в край доски мёртвой хваткой. Пусть теперь Лилька толкается сколько угодно.

– Приготовиться! – повторил фотограф. – Смотреть в окошечко!

Антон закусил губу, натужился и уставился в аппарат.

– Минуточку! – крикнула мама фотографу. – На кого они похожи? Что это за дети?

– Это вы мне говорите? – спросил фотограф и засмеялся. Негромко, где-то внутри.

А мама уже подбежала к креслу, быстро схватила Антона поперёк живота и попыталась подвинуть. Но это ей не удалось. Нет, правда, она немного сдвинула, но вместе с доской, с Лилькой и даже с креслом.

– Сядь сюда, – сказала мама, но Антон не шелохнулся. Он как будто оцепенел. – А ты оставь его, смотри, потная вся! – Мама быстро убирала с красного Лилькиного лица прилипшие волосы.

– Мне тесно! – крикнула Лилька, и у неё брызнули слёзы.

– Цирка не надо, – пробормотал фотограф и что-то повернул в своём аппарате.

– Подождите! – бросилась мама. – Посмотрите на них! Антон! Лилька! Перестаньте реветь. Какие у вас кресла тесные, совсем не приспособлены для близнецов.

Фотограф хмыкнул. Конечно, мама не собиралась ему это говорить, но что же ей оставалось делать?

– Мне некуда совсем… коленки… девать! – рыдала Лилька. – Даже вот эту… коленку, которая далеко от Антона!

– Оставь коленки! – крикнула мама. – Их не будет видно. Антон, выпусти губу! Выпусти, кому говорят!

– Спокойно, детки. Мама, отойдите в сторону. – Фотограф хлопнул в ладоши: – Улыбаемся, вот так. Великолепно. Сейчас птичка вылетит.

– Птички не вылётывают… из аппаратов! – крикнула Лилька, обливаясь слезами.

– Пра-авильно, не вылё-отывают, – протянул каким-то внутренним голосом фотограф. – Не вылё-то-вы-вают… э-э… не выле-та-ют.