Учитывая непреходящую популярность мультфильма, для нашего прочтения важны не столько его связи с непосредственными реалиями эпохи, сколько его способность сохранять свое значение в меняющихся культурных контекстах российской жизни последних десятилетий. В этом более широком ракурсе мультфильм говорит правду, интуитивно уже знакомую зрителю. Вполне осознанное нормативное желание участвовать в поступательном движении общества к лучшему будущему накладывается на непреходящее ощущение того, что смысл этого движения иллюзорен. За этой иллюзорностью стоит ощущение смысловой невнятицы существования и, соответственно, чувство индивидуальной заброшенности и маргинальности по отношению к нормативным проектам. Несмотря на то что в отдельных сериях герои испытывают временное удовлетворение от приобщения к «теплым человеческим ценностям», которые постулирует мультфильм, в конечном итоге эмоционально доминирующим оказывается все-таки ощущение неизбывного отчуждения.
Визуальный ряд мультфильма подтверждает содержание песни: сидя на крыше поезда, герои с тоскливыми лицами покачиваются в такт музыке и стуку колес и глядят назад. Хотя не двигаться в будущее вместе с поездом невозможно. Чебурашка и Гена не могут ни видеть дорогу, ни помогать движению, ни, наконец, удобно устроиться внутри. Спиной к движению и лицом к прошлому они сидят на крыше последнего вагона.
4
Какого рода личные отношения могут быть выстроены Чебурашкой, изначально затерянным, себя не помнящим героем?
Какую модель социализации предлагает мультфильм? Попытки найти друзей в первой серии не имеют успеха, временно обретенные друзья находят собственную пару и в мультфильме больше не появляются. Вступление в пионеры во второй серии тоже не приводит к удачной социализации. Чебурашке не удается идти в ногу не столько потому, что «он еще маленький», сколько потому, что деятельность пионеров абсурдна, а в конечном счете деструктивна. Пионеры объясняют, что они разжигают костры и мастерят скворечники. Хотя в рамках советского пионерского дискурса такие занятия могли казаться осмысленными, в контексте мультфильма они выглядят преступной тратой времени: изготовление скворечников противопоставлено необходимости помощи людям и особенно детям, страдающим, как постоянно подчеркивается, от отсутствия нормального жизненного пространства. Амбивалентным оказывается и сбор металлолома: успех в этом предприятии сопряжен с воровством вполне функциональных вещей (якоря, который, стремясь заслужить признание пионеров, крадет Гена) [499]
Пионерам из второй серии соответствуют туристы-браконьеры из третьей. Структуры персонажей в этих сериях параллельны и включают в себя, с одной стороны, главных героев, с другой — детей, нуждающихся в помощи, а с третьей — пионеров/браконьеров. Пионерское умение разжигать костры и делать домики для птиц развивается во взрослые навыки использования динамита и капканов для ловли рыбы и животных. В рамках советских моделей взросления такие трансформации кажутся внутренне логичными и адекватным действительности.
Не находя возможностей детско-молодежной социализации, Чебурашка обречен на общение со взрослыми, Но «нормальных» советских взрослых мультфильм рисует в иронически-сатирическом ключе, характерном для поэтики своего времени. В результате среди потерявших свой символический авторитет взрослых оказываются директор комиссионного магазина, растолстевший работник среднебюрократического звена, ворующий продавец, добрый, но глупый дядя Степа — милиционер, преступно-халатный директор завода. Единственным настоящим другом для Чебурашки может быть только пожилой одинокий Гена.
Как отметил в своей статье Сергей Кузнецов, отношения между Чебурашкой и Геной носят очевидно гомосоциальный характер. Несколько точнее было бы определить эти отношения как основанные на педофилии. Имеется в виду отнюдь не сексуальный компонент этих отношений, как бы он ни был представлен в мультфильме [500]. Напротив, в рамках нашего прочтения, этот термин опирается на его буквальные составляющие (ребенок и любовь/дружба) и используется в символическом смысле, как означающий взаимную дружбу/любовь между ребенком и взрослым, не санкционированную общественными нормами, допускающими такой характер отношений только в рамках семьи.
