Да дело вовсе не в этом!
Разумеется, не в этом, потому я и говорю тебе: ищи. Ищи, в чем оно. Давай.
Черт побери, не дави на меня, не зли меня.
Ты же знаешь, что обманываешь меня, ты это отлично знаешь.
Но о чем ты говоришь? Ты меня просто замучил.
Я говорю о твоем убеждении. Об этом твоем таком важном убеждении. Давай, покопайся немножко в себе. А точнее, постарайся найти в себе капельку смелости, чтобы сформулировать его — вслух.
Нет! Оставь меня в покое! Сейчас мне не хочется разговаривать!
Давай, не отступай.
Какое это имеет отношение?..
Имеет, имеет. Ищи. Ищи.
Забудь об этом, ладно? Забудь об этом и оставь меня в покое.
Я не собираюсь забывать об этом. Ищи.
Так говорят собакам.
Собаки не занимаются самокритикой. Ищи.
Слушай, в последний раз повторяю: оставь меня в покое.
Давай же, ищи. Ищи, моя милая собачка, ищи…
Да будь ты проклят! Это твоя мать собака, а не я, идиот.
А ты — трусиха.
Это неправда!
Трусиха.
Неправда!
Ну, давай, поплачь. Обычная история, обычное средство — слезы. Тебе не хочется играть всерьез? Не хочется помериться с кем-нибудь силами? Разве мы не равны? Ну, так давай, не тушуйся. Не прячься за слезами.
Мое единственное убеждение, сукин ты сын, которое отравляет мне всю жизнь, состоит в том, что я хочу быть кем-то. Нет, не богом, но кем-то я быть хочу. Хочу знать, что имею какой-то вес в этом мире. Вес в этом мире. Ты можешь смеяться сколько тебе будет угодно, тебе это может показаться смешным, но ты не знаешь, каково это — когда приходится все это завоевывать. Это ты трус, если смеешь говорить со мной так. Будь проклят тот час, когда мне пришло в голову явиться к тебе.
Отлично, вот ты и сказала это. А теперь успокойся.
Не хочу!
Ты все еще сердишься? Ладно, подождем, пока у тебя это пройдет. На самом деле ты очень не любишь проигрывать. И это не новость — так было и раньше. Все идет хорошо до тех пор, пока с тобой играют по твоим правилам. Но как только игра уходит в сторону от намеченной тобою линии и ты замечаешь это, ты превращаешься в фурию. Я не виноват, что ты не желаешь видеть очевидного.
Дело не в том, что я не люблю проигрывать. Просто меня бесит, когда меня заставляют говорить то, чего я говорить не хочу.
Ты хотела сказать это.
Нет. Не хотела. Хотела бы — сказала бы, но я не хотела.
Ну, возможно, я несколько опередил события, но какая теперь разница? Ты ведь приехала поговорить о проблеме, которая беспокоила тебя, и мы бродили вокруг да около нее, обсуждали ее внешнюю сторону, но никак не ее суть; потом я решил сделать рывок по прямой — то есть выполнить твое желание, — и заслужил этим твой гнев.
Это моя проблема, и я имею право говорить о ней так, как угодно мне. А представь, что я не захочу говорить ни о чем, соберусь и уеду… Это мое дело.
И мое тоже. Разве ты не вовлекла меня в него?
Я еще не решила, вовлекать тебя или нет.
Понятно. Ты приехала просто меня прощупать.
Да — в общем, да.
Нет, дорогая, но мы не будем из-за этого спорить. Так что я прошу у тебя прощения, однако что произошло — то произошло. Это единственное, что сейчас следует иметь в виду. Если хочешь уехать, уезжай, я не стану тебе мешать, и за язык тебя тянуть тоже не буду. Но в одну вещь необходимо внести ясность: то, что ты называешь прощупыванием, кончилось в тот самый миг, как прозвучала твоя исповедь. Если ты не хочешь прямо перейти к сути дела — тебе хорошо известно, что я не сплетник, — забудем о нем, и все. Ты останешься здесь столько, сколько захочешь, но о деле, касающемся твоей будущей жизни, ни полслова.
Вот-вот. В довершение всего ты же изображаешь из себя обиженного.
Какие там обиды! Ничего подобного. Я ведь уже сказал: я только хочу внести ясность. Такой уж я человек — или мы договариваемся о правилах игры, или бросаем ее. Играть просто ради самой игры, чтобы провести время… это неинтересно, здесь нет ничего заманчивого, никакого стимула. Я хочу сказать: не делай из меня удобную жилетку для выплакивания своих проблем — эта пассивная роль не для меня. Насколько я понимаю, ты приехала поговорить со мной потому, что знаешь: я буду спорить с тобой, не обращая внимания ни на какие твои выпады и вспышки ярости. Со мной говорят для того, чтобы знать, а не для того, чтобы скрывать. Договорились?
