Он кивнул и сел на траву.
— Поэтому я и позвала тебя. — Голос ее вибрировал. Она этого терпеть не могла. Прочистив горло, она продолжила, стараясь смотреть в сторону. — Вчера вечером я стала последней жертвой Кота. Я играла в рулетку, на мне был браслет с бриллиантами и жемчугом от Тиффани…
Он болезненно поморщился:
— Ma belle…
— Нет, дай мне закончить. Браслет этот подарил мне муж к пятой годовщине нашей свадьбы. На нем есть дарственная надпись. Полиция… — Горло у нее настолько пересохло и сжалось, что она почувствовала, как задыхается. — Я дала полиции точное описание.
Жан-Поль воспринял ее слова без видимого удивления и тревоги.
— Что еще ты дала полиции?
Абигейл помешкала, потом сказала:
— Достаточно.
Он отвернулся от нее, и его мягкие глаза оказались в тени.
— Они отправились к тебе домой, Жан-Поль. Думаю, они уже там и нашли мой браслет…
— Ты использовала ключ, который я тебе дал?
— Да. Этой ночью, когда ты спал.
Он опять перевел на нее взгляд, оценивая ее с настороженностью и вниманием одного из лучших автогонщиков мира. На этот раз любовь к острым ощущениям завела его слишком далеко.
— Я не виню тебя, — продолжала Абигейл, полностью взяв себя в руки. — И ты меня, пожалуйста, не вини. Примем друг друга такими, каковы мы на самом деле. Я должна была сделать это, Жан-Поль. Мне вовсе не хочется, чтобы ты попал в тюрьму. Я могу себе представить, как ужасно будет давать свидетельские показания против тебя в суде. У меня муж и сын, которые должны уважать меня. Я не позволю Коту разрушить мою жизнь.
— Я убью тебя, — спокойно сказал он.
— Попробуй. Но тогда ты будешь не только похитителем драгоценностей, но и убийцей. — Она порылась в корзинке под цветами и извлекла из-под бязевой тряпицы пистолет и кожаный кошелек. Пистолет она неумело держала в правой руке, а кошелек протянула Жану-Полю. — Я решила предупредить тебя, потому что мне не хочется, чтобы тебя арестовали и отправили в тюрьму. Здесь двадцать тысяч долларов. Согласись, деньги немалые. Их должно хватить, чтобы ты уехал из страны и поселился там, где тебя не найдут.
Он закусил губу — единственный внешний признак, по которому можно было судить о том, какое впечатление произвели на него слова Абигейл.
— А если я откажусь уехать?
— Тебе не победить, Жан-Поль. Вспомни, кто я. Я даю тебе шанс. Воспользуйся им и считай, что тебе повезло.
— А как быть с Камнями Юпитера?
Она с огорчением услышала, как надломился его голос. За прошедшие пять минут она разбила его жизнь. «Уж лучше твою, любовь моя, чем свою собственную».
Вслух же она произнесла:
— Мне дела нет до Камней Юпитера. Меня заботит лишь одно: чтобы ты успел покинуть страну, прежде чем тебя арестуют. Жан-Поль, я не могу допустить, чтобы кто-то узнал о нашей связи. Не пытайся меня запугать, только себе сделаешь хуже.
Он метнул быстрый взгляд на пистолет, и Абигейл побледнела от мысли, что ей и впрямь придется применить оружие. Но Жан-Поль стремительно вскочил на ноги и, раньше чем она поняла, что произошло, с силой ударил ее в висок. Она отлетела к дереву, разбила губу и закричала, ощутив во рту соленый вкус крови. Лишь чудом ей удалось удержать в руке пистолет. Если бы Жан-Поль завладел им, ей пришел бы конец.
— Au revoir, ma belle[2].
Абигейл вздрогнула, почувствовав в его голосе презрение и ненависть. Он быстро зашагал прочь и исчез среди деревьев. Абигейл отряхнулась, встала, утерла слезы. Потом припустила бегом. Лугом, цветником, огородом, террасой — в старинный каменный дом, где много лет назад няня учила ее сушить травы и разделывать рыбу. Слава Богу, Томаса поблизости не было. Она наслаждалась покоем и приветливостью своего жилища.
Остынув, приготовила себе и детям свежего лимонаду, налила его в высокие стаканы со льдом, положила на тарелку песочные пирожные и уже через несколько минут смеялась, как ни в чем не бывало.
Баронессу Гизелу Мажлат похоронили после скромной церемонии без церковного обряда, на которой присутствовали лишь близкие друзья и высокорослый бостонец Томас Блэкберн. «Как будто его достохвальное присутствие на похоронах может что-нибудь изменить», — с горечью подумал Жан-Поль, скрываясь за дубами. Он смотрел на простой белый гроб и давил рыдания, чтобы никто его не услышал. Ему не хотелось нарушать погребение. Знала бы полиция, где находится исчезнувший Кот, сюда бы прислали не одного жандарма. А бостонец в поношенном костюме в еле заметную полосочку? Что он бы сделал?
