Б а й р о н. Мог, вероятно… но… не дошел.
Х а б а р о в. Боюсь подумать, но, может, там, в тепляке, труп?
Б а й р о н. Человек, знаете, очень живуч…
Тихо, как-то бочком, незаметно входит И в а н и неловко, поглядев на отца, садится, обессилевший, безучастный, — кажется, все, кто вошел с ним, П а т л а й, М а м е д, Н и к о л а е в, Л ы н к и н, Д е в у ш к а, Л е н а, Т о л я и другие, смущают его, мешают.
Ч е п р а к о в. Профессор!
Х а б а р о в. Все знаю. (Ивану.) Неужели не узнаешь?
И в а н (отвел взгляд, увидел девушку и улыбнулся. Голос слаб, тих). Ну, как?
Девушка улыбнулась в ответ, кивнула чуть.
Т о л я. Ну, повезло! Случайно заглянул в тепляк!
Х а б а р о в. Иван, ответь: ты меня узнаешь?
И в а н. Да. Ничего не случилось. Уезжай.
Х а б а р о в. Милый, в эти метели… я приехал за тобой!
И в а н. Глупость. Чудовищная. Уезжай сегодня же.
Б а й р о н. Не груби, маленький.
И в а н (голос все так же слаб). Заткнись, шлюха. Вы все шлюхи. Я ждал, напарничек принесет еду, но не принес… Шлюхи. Я пять дней не жрал.
Х а б а р о в. Иван!
И в а н. Это просто позор, Владислав Николаевич, здесь никто ни к кому не приезжает… Этот вечный трагизм, когда ничего не случилось… Я не мог бросить бетон и немного ослаб.
Т о л я. Он стоял у стены, боялся уснуть.
И в а н. Это же естественно, боялся, погаснет печь, и стоял. Неприлично, что ты приехал.
Х а б а р о в. Ну, вот что! Где тут у вас санчасть?
И в а н (просительно). Пожалуйста. (Посмотрел вдруг на девушку, улыбнулся тихо.) Катя, пойдем.
И они ушли. Хабаров молчит, отвернулся.
Ч е п р а к о в. В армии, профессор, мы писали благодарственные письма, но вот так, лично, мне еще не приходилось благодарить за хорошее воспитание. Не серчайте на меня. Спасибо.
Не ответив, Х а б а р о в уходит.
Я верю в приметы: сядем перед дорогой.
Сели. Чепраков ушел в глубину, вернулся и сел.
Пурга нас задавила. (Вынул листок.) Радио: сто сорок груженых самосвалов припухли у перевала. Через день-два ручьи побегут с гор. Весна! Пока стоит зимник, дорогу обязаны пробить, все грузы кинуть за Бабановку. Даю контрольное время: тракторная колонна выходит в десять ноль-ноль, и все, кто в силах держать лопату, выходят с колонной. Комсорги — в бригады. Измаилов, контрольный срок дан.
Ушли все. Остались Лена и Чепраков.
Л е н а. Вы больны?
Ч е п р а к о в. Попрощаться хотите?
Л е н а. У вас нехороший вид.
Ч е п р а к о в. Здоров.
Л е н а. Давно я вас не видела… Вы как будто другой стали. До того другой, что мне хочется спросить: как вы жили все это время, Чепраков?
Ч е п р а к о в. Рассказать?
Л е н а. Не надо. Следила за вами на почтительном расстоянии. Трудно вам было… (Просто.) Чем могла, помогала.
Ч е п р а к о в. Спасибо. Я тоже, пожалуй, каждый ваш шаг знаю. Когда вы едете?
Л е н а. Вы не знали, что отцу разрешен перевод?
Ч е п р а к о в. Не знал. Третьего дня как обухом.
Вдали появился П а т л а й. Показал на часы. Ушел.
Вы помните, Елена Николаевна, мы говорили?
Л е н а. Мы говорили с вами только на совещаниях. Ах да, один раз, в январе, вы звонили из Красноярска.
Ч е п р а к о в. Вы подошли к телефону.
Л е н а. Не я нужна была вам, нужен был кто-то из планового отдела. Вы испугались, не знали, что сказать.
Ч е п р а к о в. У меня голос перехватило. А вы трубку положили. И не ответили на вопрос…
Л е н а. Я прежде всего не ответила внимательным телефонисткам. А вам… Помню я ваш вопрос. Так это было не похоже на вас.
Ч е п р а к о в. Как мне жить без вас, Николаевна?
Пришел М а м е д. В глубине появился Т о л я.
М а м е д. Колонна вышла. (Помедлив чуть.) Вернулся вездеход. Синицына нашли, обморожен сильно. Ноги.
Ч е п р а к о в постоял миг и стремительно вышел. Ушел и М а м е д. Лена села, задумалась.
Т о л я. Едем на девятый? Или ломаем? Елена Николаевна!
Л е н а. Едем!
Квартира Абросимова не изменилась. Хозяин ходит. За столом К а м и л.
К а м и л. Я, конечно, восточный человек, но все же я ему не Рашид Бейбутов. Песни петь не умею!
А б р о с и м о в (ходит). Ссориться бы не надо.
К а м и л. Согласен. Не надо. (Мягко, чуть улыбаясь.) Вы как-то сказали от доброты: «Он человек яркий». А знаете, это, правда, на чей взгляд, но ведь это — минус.
