Чепраков молчит. Одевается. Долго, тщательно, мрачно: на рубаху ситцевую — свитер, на свитер — ватник, после шарф, полушубок. Тем временем пришел М а м е д. И — К а м и л. Приветлив, сдержан. Всем пожал руку, даже Хабарову.
М а м е д. Тракторы греют. Бригады завтракают.
К а м и л. Оперативная группа сосредоточена в селе Кирики.
Ч е п р а к о в. Вертолетом их кинем. Побережем ваших людей.
К а м и л. Спасибо. Я тоже прилечу. Замечание по телефону не понял. Рабочих в Кириках ночью принять было негде.
Ч е п р а к о в. Отдел кадров я наказал. Вас пожурил слегка. А только вам следовало выйти к людям.
К а м и л (улыбнулся). Лично представиться?
Ч е п р а к о в. Вышли б, костер развели, песню спели.
К а м и л. Песню? У меня нет вашего армейского опыта.
Ч е п р а к о в. Иронию при себе храните, Камил Сабирович. Живем в трудных полевых условиях. Некуда принять — сидите на снегу, рядом. Трудно должно быть одинаково всем. И люди должны это видеть.
К а м и л. Увы, это не по моей епархии. Увы, не согласен.
Ч е п р а к о в (мрачнея). Ну, так облай, накричи.
К а м и л. А зачем?
Ч е п р а к о в нахлобучил шапку, ушел с П а т л а е м.
(Застегивает пальто, Мамеду.) Простои механизмов документами не оформляете. Поберегитесь, душа моя. Пришлю комиссию.
Вернулась Д е в у ш к а. С ней Б а й р о н.
Откуда, товарищ, кровь? Что с вашими руками?
Б а й р о н (уклончиво). Об гусеницу. Об тракторную гусеницу.
К а м и л. Техника безопасности, Измаилов, травматизм!
Тихий М а м е д ушел за К а м и л о м. Хабаров приблизился.
Х а б а р о в. Кровь! Вы что — хотели гусеницу сломать?
Б а й р о н. Да нет… По столбу бил. По телеграфному.
Девушка бинтует Байрону руки.
Откуда такая? А? Я тебя вроде не замечал раньше…
Д е в у ш к а. Из Куйбышева.
Б а й р о н. Миленькая! И как в Куйбышеве со снабжением?
Д е в у ш к а. Прилично. (Смеется.) Провожали классически! Речи, оркестр, папы, мамы, слезы, цветы…
Х а б а р о в. Младенцы! Окровавленные руки смех вызывают…
Д е в у ш к а. Мы не младенцы, профессор, строители! У нас коллектив замечательный, храбрый, отзывчивый! Интересный!
Б а й р о н. Будьте добры — вы настоящий профессор?
Вошел Л ы н к и н. Взволнован. Смотрит на Байрона.
Л ы н к и н (девушке). Звони на восьмой! Абросимова не доехала, возвращается… В прорабскую передали — врач нужен, выясни!
Д е в у ш к а. Славный мальчик, звони сам. Ни черта связи нет. Я так полагаю, нашли Синицына…
Б а й р о н. А я так полагаю — Синицына найдут позже.
Л ы н к и н. Иди в радиорубку. Вели радисту связаться!
Девушка поняла что-то. Ушла сразу.
(Смотрит на Байрона.) Где ты его бил?
Б а й р о н. Там. Лежит он там, отдыхает в чурочном сарае.
Л ы н к и н. Не убил?
Б а й р о н. Нет… Надеюсь, нет…
Л ы н к и н исчез. Хабаров строго изучает Байрона.
Не хочу обманывать, это кровь не трудовая… но чистая.
Х а б а р о в. Здоровая, хотите сказать?
Б а й р о н. Не знаю, у меня характера нет… Мальчишечкой в колонию попал, жуки-куки долго воспитывали. А прокуроры про это думают? Сложная история, не для вашей кафедры.
Х а б а р о в. Кого же вы били, уважаемый?
Б а й р о н. Будку, профессор. Трансформаторную.
Х а б а р о в. Так его величают?
Б а й р о н. Величают — Васенька Чугунов. Расскажите лучше, что в столице слыхать? Хотел бы я сейчас пройтись от Охотного до площади Маяковского… Вы зачем приехали?
Х а б а р о в. За сыном.
Б а й р о н. Имя?
Х а б а р о в. Иван Хабаров.
Б а й р о н (оглядел профессора. Помолчал). Плохо.
Х а б а р о в. Что плохо?
Б а й р о н. Ситуация меняется…
Х а б а р о в. Что плохо?
Б а й р о н. Вы на него совсем не похожи…
Х а б а р о в. Что плохо? Я вижу, вы честный человек!
Б а й р о н. Спасибо. Ваш сын брошен в тайге. Врать не стану, Васю Чугунова я бил не за это. Широко распространяться не стоит, но Вася ночью взял кассу, а я устал от этих теней…
Х а б а р о в. Говорите все! Я спокоен.
Б а й р о н. Неделю назад Вася отправился за едой, попал в деревню, принял дозу, загулял и в тепляк не вернулся… посчитал, наверно, что уже поздно, с горя взял кассу и собрался в отъезд…
Х а б а р о в. Неделя! Разве Иван не мог добраться сюда?
