— Ко мне его! — низким басом взревел Александр Третий.
Одновременно с этим зычным звуком, застёгивая на бегу верхнюю пуговицу кителя, за спиной Бердичкина появился генерал:
— Ваше величество! Телеграмма из Москвы! Подробности неизвестны! Прикажете отдать соответствующие указания министру внутренних дел? — Черевин осёкся, поняв, что в пылу сказал лишнего. Указания здесь давал только государь.
Пронзительный взгляд самодержца Черевин всё же выдержал. В сторону не отвернулся, хотя сдержать себя было непросто. Как же сейчас отличался его патрон от себя вчерашнего — спокойного, домашнего, совершенно беззаботного, сыплющего шутками и сияющего обаянием.
— Графу Толстому[43] первым делом учинить обыски по всем адресам, где Скобелев мог держать документы. — Царь взял себя в руки и справился с неожиданным приступом гнева. — Перерыть все его бумаги. Найти доклад, который я поручил ему готовить. Скобелев должен был прибыть с ним на следующей неделе. Уверен, доклад уже готов, хотя бы в черновике.
— Ваше величество… — Генерал-адъютант напрягся, превратившись в натянутую струну. Руки по швам, подбородок поднят высоко, каблуки вместе. — Могу ли я отправить графу более подробную инструкцию? Если он будет информирован о теме доклада, то выполнит поручение его величества точнее и быстрее. Как только я получу ответ, о результатах будет доложено немедля!
— Искать план военных действий на случай открытого столкновения с Германией, — скомандовал самодержец после долгой паузы.
— Телеграмму Толстому я, пожалуй, распоряжусь зашифровать… — пробормотал Черевин перед тем, как испросить разрешения выполнять.
* * *
Овитый траурными лентами паровоз испустил из своего раскалённого нутра длинный высокий гудок и на самом медленном ходу, резко выплёвывая в стороны струи белого пара, величественно подошёл к платформе станции Раненбург.
Военные, деревенские мужики, чиновники разных разрядов, почтовые служащие, ожидавшие на перроне скорбный поезд, обнажили головы. Караул вытянулся по команде «смирно».
Через четверть часа процессия выстроилась в колонну, чтобы держать путь в Спасское, где генерал завещал предать себя земле после кончины. Впереди встали офицеры с непокрытыми головами, которые держали бесчисленное множество венков, доставленных с гробом генерала после траурной церемонии в Москве.
«Герою Михаилу Дмитриевичу Скобелеву. Полководцу, Суворову равному» — большие витиеватые золотистые буквы на широкой чёрной ленте бросались в глаза на первом, самом высоком венке из серебристых листьев от академии Генерального штаба.
— Бывает ли так, чтобы в расцвете сил, будучи любимцем всей России, преставиться вот так нежданно… — прошептала свояченице дородная помещица, прибывшая по такому трагическому случаю на станцию специально.
— Не бывает, конечно… — отвечала ей товарка. — Поговаривают, руки на себя наложил…
Начальник станции, страдающий одышкой и излишним давлением, промокнул покрывшуюся крупными каплями пота голову и заметил своим знакомым:
— Неспроста это, неспроста. Истинно вам говорю, убили его, душегубы. Вся Москва гудит. Знали ли вы, глубокоуважаемая Ефросинья Фёдоровна, что генерал наш скончался в покоях немки лёгкого поведения?
— Господь с вами, Матвей Генрихович, вы сами прусских кровей будете, что же вы хотите этим сказать? — Женщина под тюлевым зонтом округлила глаза и взглянула на собеседника с укором.
— Всё это слухи, господа хорошие… — молвил начальник почты, застёгивая потёртый мундир. — Ясно же как белый день. Мне по службе знать положено. Михаил Дмитриевич наш самому́ дорогу перешёл! Поговаривают, планы имел на трон.
Чиновник многозначительно поднял вверх указательный палец, но тут же его опустил после того, как поймал на себе недовольный взгляд прибывшего с составом городового.
— Племянник мой в Петербурге служит. При телефонной станции. Вот кому можно верить — так это ему. — Пожилая дворянка, прибывшая только вчера из Петербурга на свою летнюю дачу, имела самые свежие новости. — Не простили османы ему побед наших, не простили…
— Что вы всё причитаете да слухи носите? — отреагировал земский доктор, стоявший рядом. — Вскрытие делали уважаемые мои коллеги. Михаил Дмитриевич скончался от вполне естественных причин…
