Тем поразительней, до чего уверенно и зорко начинающий журналист выбирает для себя ориентиры в этом сбитом с толку после-имперском социуме. В его миросозерцании есть некие полюса, фиксируемые в любой круговерти с цепкостью гироскопа. Во времени это настоящее и прошлое, кайзеровское вчера и «немецко-австрийское» сегодня. В пространстве это былая, до невообразимости грандиозная имперская ширь и нынешняя теснота, осколочность австрийского государства. В сознании индивидуума это недавняя война, об ужасах которой Рот не забывает ни на секунду, и наконец-то наступивший долгожданный мир, сколь бы ущербным, хрупким, уродливо дискомфортным, голодным и холодным он ни был. Это, несомненно и неизменно, полюса социальных контрастов, богатства и бедности, ощущаемые в творчестве писателя и журналиста постоянно, с первых и до последних строк. И, наконец, – хотя совсем не в последнюю очередь, – это полюса убийственной серьезности, сопутствующей всему косному и властному, тупому и догматично-мертвенному, и юмора, иронии, сарказма, присущих только живой, свободной, вольнолюбивой мысли.
Журналистская карьера Йозефа Рота продолжалась в Вене чуть больше года и развивалась стремительно: уже вскоре он стал постоянным автором, а затем и редактором газеты «Der Neue Tag» («Новый день»), хотя и просуществовавшей недолго, но игравшей весьма заметную роль в тогдашней венской прессе. А уже в апреле 1920 г. его пригласили в Берлин. Из бывшей имперской столицы, на глазах превращавшейся в европейскую провинцию, он уезжал в город, который, несомненно, становился ведущим культурным центром всего немецкоязычного пространства. Уезжал, еще знать не зная, что ждет его впереди. А ждала его не только счастливая полоса полутора десятилетий звездной журналистской славы, но и полоса черная – вынужденная эмиграция во Францию уже в январе 1933 г., сразу после прихода Гитлера к власти, трудные годы на чужбине, где ему поневоле и постепенно пришлось сменить амплуа успешного журналиста на нелегкий удел литератора в изгнании. В мае 1939 г. Йозеф Рот умрет в Париже от сердечного приступа – уже не знаменитым журналистом и еще не всемирно известным писателем, ибо слава одного из классиков литературы XX века придет к нему лишь посмертно.
М. Рудницкий
